Именины каменного сердца
Шрифт:
А вот и в самом деле – что? Ведь даже если захочется бросить все, долговая петля никуда не денется! Полностью расплатиться он сможет лет через десять беспорочной службы, и то если зарплата будет повышаться вслед за ростом инфляции и стоимостью жизни.
И к тому же, что скрывать, к хорошему человек привыкает быстро. К сытной жизни без тревоги за завтрашний день, отдельной квартире, деньгам, будь они неладны… Пожалуй, окажись он опять в шкуре адвоката-фрилансера – погибнет, как зверь, выпущенный из зоопарка на волю. В клетке, может, и не нравится,
А значит, и думать нечего. Придется привыкать и жить так, как все.
Но почему так болезненно сжимается что-то в груди? Почему так хочется не то напиться по-черному, не то повеситься? Почему сейчас, когда он вроде бы добился всего, чего хотел, к чему шел так долго, возникает странное, абсурдное ощущение, что жизнь уходит впустую?
Машину сильно тряхнуло на какой-то колдобине, он услышал противный хруст в подвеске, а в следующий момент почувствовал, что автомобиль не слушается руля. Павел попытался было затормозить, но тщетно.
Он чувствовал, что его на большой скорости несет по скользкой обледенелой дороге. Совсем рядом он успел увидеть громаду Синь-камня. От страха неизбежности он зажмурился… Потом был звон разбитого стекла и скрежет металла, чудовищной силы удар и острая, раздирающая боль в груди – там, где он со всего маху ударился о рулевую колонку. В ушах стоял собственный крик – крик боли и ужаса. Павел и предположить бы не мог, что способен так орать!
Но сейчас это было не важно, совершенно не важно. Ори не ори, все равно никто не услышит. Вокруг – ни души, только луна смотрит с высоты, словно огромное, всевидящее, но холодное и равнодушное око.
Павел не знал, сколько времени прошло до того момента, когда он сумел открыть глаза и оглядеться вокруг. Надо поскорее выбираться из машины, сообразил он. Не дай бог, бензобак взорвется, и тогда – верная смерть!
Павел отбросил ремень безопасности и навалился всем телом на дверцу. «Вот еще не хватает, чтоб ее заклинило сейчас! – промелькнуло в голове. – Господи, пожалуйста, ну пусть она откроется…» – взмолился он про себя. Оказаться зажатым в искореженной машине было особенно страшно.
И – удалось! Дверь открылась почти сразу. В салоне повеяло свежим морозным воздухом, Павел зачем-то вздохнул поглубже, словно собираясь прыгать в холодную воду, и вывалился на снег. Падение отдалось адской болью в груди. Он замычал, стискивая зубы до хруста и сжимая кулаки так, что ногти впивались в ладони.
Синь-камень высился совсем рядом с ним. В лунном свете он казался еще больше, чем днем, и серовато-жемчужное сияние окружало его, словно кокон. Даже сейчас Павел почувствовал тепло, исходящее от него, и удивился – откуда оно? Неужели что-то там, из самых глубин земли, подогревает его?
Но было и еще нечто странное, чего он сам не мог бы объяснить словами. От камня исходила такая сила, что он вдруг показался себе таким маленьким, жалким, раздавленным… А главное – совершенно беспомощным. Павел чувствовал, что еще немного – и он полностью окажется во власти
Собрав остатки сил, он попытался было подняться на ноги, а когда не получилось – пополз вперед, как раненое животное. Каждое движение было мучительно, так что даже в голове мутилось, руки и ноги слушались плохо, но он упорно двигался, оставляя на свежем снегу кровавый след. Полз, пока не лишился сознания…
Странный мерцающий свет, исходящий от Синь-камня, погас на миг, потом засиял с новой силой. Но человека, распростертого на снегу, рядом с камнем больше не было.
Глава 9
Ближе к полуночи, когда люди, утомленные предновогодней суетой, наконец-то усаживаются за празднично накрытые столы, Марьяна стояла у окна и смотрела на вспышки праздничного салюта. Гремели залпы ракетниц, и разноцветные огни вспыхивали и гасли на фоне темноты ночного неба.
При каждом взрыве Найда нервно повизгивала, дрожала всем телом и в конце концов спряталась под кроватью в самый дальний угол. Сколько Марьяна ни пыталась выманить ее обратно, собачка только виновато повиливала хвостиком – мол, прости, хозяйка! – но вылезать из своего укрытия никак не хотела.
Но столе, накрытом праздничной белой скатертью, стояло шампанское, фрукты, на блюде остывал знаменитый яблочный пирог… Марьяна даже сама удивилась, как легко вспомнила рецепт его приготовления! Как будто бабушка стояла у нее за спиной и помогала советами. Был момент, когда Марьяне даже показалось, что она слышит ее голос: «Ты яблоки-то помельче режь! И дырочку оставь маленькую, а сверху яичным белком смажь, чтоб корочка была… Вот оно и будет хорошо!»
Она вздрогнула и быстро обернулась. Конечно, никого, кроме нее, в квартире больше не было (если не считать Найду, которая все время вертелась под ногами и умильно поглядывала не нее – не даст ли хозяйка вкусный кусочек?), и все же… Появилось странное, почти абсурдное чувство, что она больше не одна.
Было только немного грустно, что вкусную еду разделить не с кем.
Марьяна совсем пришла в себя и даже немного повеселела. От болезни не осталось и следа (верно говорят, что сон – лучший лекарь!), а недавние слезы казались ей глупыми, почти детским. Ну в самом деле, стоит ли так раскисать из-за какого-то гриппа? При желании во всем можно найти хорошие стороны.
Конечно, обидно, что она разболелась так некстати. Не хочется сидеть в одиночестве, когда остальных подхватывает веселая суета, но в глубине души она как будто рада была возможности остаться наедине с собой.
В самом деле, есть своя прелесть в том, что теперь, в кои-то веки, не надо торопиться, никуда не надо бежать! Можно бездельничать на законном основании. Почитать книжку (вон, новенький томик любимого Акунина до сих пор недосуг раскрыть!), поваляться в теплой ванне с ароматной пеной, посмотреть новый фильм… Чувство покоя было почти блаженным.