Императорский отбор, или Его строптивое счастье
Шрифт:
Сейчас, когда прошло время, леди Аргеланд поняла, что ей следовало смирить нрав и бить мерзавцев через устроителей отбора. Но в тот момент она не смогла ничего придумать, а после... После было уже поздно.
– Нам, серым камешкам на фоне бриллианта Империи, следует сидеть тихо и не отсвечивать. И я буду тиха и скромна,- она тихо рассмеялась,- на третьем этапе – точно. Второй этап... Второй этап я завалить не могу, это было бы бесчестно по отношению к моим учителям. Тем более, что все они... Все они сейчас не с нами.
Потрепав
"Репутация моих противников говорит о том, что они совсем не бойцы, но большой глупостью будет недооценить их".
Эти лорды не слишком-то часто дуэлировали с иными придворными и, совершенно точно, никогда не посещали Ямы. Это Хестер знала точно – последний год она бывала там ежемесячно, а до этого… До этого только с крестным, но тоже довольно часто.
«Хорошо, что отец не знает, он бы не одобрил», вздохнула она и села на постель. До рассвета было еще минут сорок.
"Но я не дралась, лишь делала маленькие ставки", в очередной раз утешила она себя.
Леди Аргеланд никогда не была азартной, но ее дар... Ее дар позволял видеть энергетические структуры на более глубоком уровне. Правда, не всегда, поэтому она ставила очень и очень редко. Чаще всего она просто приходила, немного наблюдала и уходила. Как завещал покойный крестный.
– У-утречка, ахм, доброго.
– Доброго,- улыбнулась Хестер.
– Почему ты меня не разбудила? – Милли села и, потянувшись, снова зевнула,- как же я все успею?
И леди Аргеланд лишь чудовищным усилием воли сдержала нелепый вопрос – «а ты уверена, что хочешь пойти?».
– Мы же друзья? – спросила вдруг сползшая с постели Милли,- то есть, подруги?
– Да,- нахмурилась Хестер.
– Значит, я могу спросить то, что мне хочется и ты не обидишься и не надумаешь ничего больше, чем есть в моем вопросе?
Фыркнув, леди Аргеланд с интересом воззрилась на подругу:
– Я вот сейчас даже предполагать не берусь, какой вопрос требует такой прелюдии.
– Не знаю я, что такое прелюдия, но звучит неприлично. С каким вкусом была та фиолетовая конфетка?
– Какая фиолетовая конфетка? – оторопела Хестер.
– Фиолетовая,- мечтательно вздохнула Милли и тут же затараторила,- ты не подумай, мне ни в коем случае не жалко! Я их и поставила на видное место, чтобы мы все угощались и вообще…
– Милли, я сладкое в одиночестве не люблю. А волка без разрешения не возьмет,- Хестер серьезно посмотрела на подругу,- ты уверена, что конфет не хватает?
– Уверена,- та вздохнула,- эх, значит, мне не узнать, с каким они были вкусом…
– Хуже то, что кто-то заходил в нашу комнату,- напряженно
– Полы мыли, я видела. В смысле, мокрые разводы на полу видела – маменька моя за такое мытье полов по рукам била. Наверное, служанка угостилась. Да мне и не жалко, но ведь фиолетовую я не пробовала, а папенька неизвестно когда поед…
Милли ворчала, вздыхала и, одновременно, собирала вещи в душевую. А Хестер, сдерживая сердитые вздохи, сканировала пространство. Но, кажется, ничего лишнего в комнате не появилось.
– Если ты не против, я поставлю щиты и сигналки,- проговорила леди Аргеланд, когда подруга вышла из душа. – После дуэли. И поторопись, а то опоздаем!
Вот только Милли продолжала что-то выискивать в своем шкафу. Она так старалась, что залезла в него до половины и, после того как из недр платяного монстра раздалось победное «Нашла!», ей пришлось помогать вылезти.
– Надевай,- гордо выдохнула подруга и сунула Хестер в руки широкую, серо-сиреневую мантию с воротником стойкой.
Леди Аргеланд с недоумением уставилась на короткую и явно мужскую мантию:
– Что это? И зачем?
– Папа всегда такие надевает, когда на важную встречу идет. Чтобы его не узнавали на улице, а то один раз на него бродячий цирк напустили. Те и танцевали вокруг, и гадали, и всякое разное спрашивали – он еле вырвался и на встрече был невнимательным. Очень невыгодная сделка вышла.
– Я думаю, что нашим недругам не позволят провести бродячий цирк в Малый Дворец. Видят боги, тут и так весело,- мягко рассмеялась Хестер.
Но мантию на плечи набросила – не обижать же подругу.
– И капюшон надень, вот он, как шаль,- прогудела Милли,- если не от бродячего цирка, то от дурного глаза убережет.
– А дурных глаз здесь в достатке,- хмыкнула леди Аргеланд и все же накинула на голову мягкую ткань, которую капюшоном назвать было сложно. Скорее уж отрез плотного шелка, что прикреплен к нижней части плотного воротника.
– Вуф!
– Конфетка,- умилилась Милли. – Нет-нет, твоя Хестер должна сохранять присутствие духа. Давай-ка я сниму у тебя с ушей тину и кое-что скажу.
За пару минут Милида сняла с волки тину и репей, а после, шепнув что-то в заинтересованно оттопыренное ухо, шлепком по пушистому заду направила в сторону комнаты.
– Ты же дверь зачаровала для нее? – обеспокоилась Милли.
– Артефакт на шее волки открывает ей все двери,- улыбнулась Хестер.
Подруги немого ускорили шаг, чтобы прибыть в дуэльный зал без опозданий.
И, пройдя высокие двустворчатые двери, были удивлены количеством собравшегося народа.
– Да,- протянула Милли,- а бродячий цирк не помешал бы – это ж насколько благородным леди и лордам скучно, что они к рассвету сюда пришли!