Императрица Ядов
Шрифт:
Что-то темное и ужасное мелькнуло в глубине его глаз. Это выглядело как нечто среднее между гневом и завистью, предательством и жадностью.
Мне пришлось повернуть голову. Увидев этот взгляд в его глазах, каждая клеточка моего тела вздрогнула.
Константин отпустил меня, но не отступил.
— Возможно, теперь моя очередь гадать.
Я шагнула от него, рука скользнула за спину, открывая дверь.
— Давай, — прошипела я, уже отступая в коридор.
Его улыбка была слабой.
— Недостижимое.
Ничего не сказав, я повернулась
Сквозь красное дерево я могла бы поклясться, что услышала низкий и соблазнительный смех Константина.
14
Константин Тарханов
Я проснулся с мыслями о своей матери.
Вспоминать Екатерину Тарханову никогда не было приятно, сродни тому, чтобы сунуть руку в яму с гадюками. Она была напряженной женщиной, трудной женщиной. Из всех моих братьев я единственный, кто мог справиться с ней и остаться целым и невредимым. Это сделало меня ее любимицей и центром ее внимания.
Я понятия не имел, почему я думаю о женщинах, пока не услышал голос Николая сквозь стены.
— Мама, Мамаааа.
Я потер лицо. Вероятно, именно поэтому я проснулся с мыслью о том странном и нездоровом существе, которое я называл своей матерью.
На мгновение я прислушался. Я слышал голос Николая лучше, чем Елены, хотя его слова искажались детской речью. Судя по звукам, они болтали о завтраке, и Николай несколько раз обронил слово «блин».
Я повернулся и посмотрел на часы. 5:06 утра.
До завтрака оставалось несколько часов, о чем, вероятно, и говорила ему Елена. Они поговорили еще немного, пока я не услышал щелчок двери ее спальни.
Я вскочил в одно мгновение.
Елена не вздрогнула, когда я распахнул дверь, но Николай сделал это. Он схватил маму за колено и завопил:
— Мама!
— Это просто Константин, малыш.
Она повернулась ко мне и остановилась.
Ее глаза опустились на мою грудь, пробегая по обнаженной коже. Я спал в боксерских трусах на случай, если мне понадобится помешать ей сбежать ночью, но они не оставляли много места для воображения.
Елена стала ярко-красной.
Я чувствовал себя подростком, стоящим там полуголым. Я был доволен своей красотой и реакцией Елены на это. Приятно сознавать, что я мысль в ее голове, которая могла вызвать смущение и жар.
В конце концов, Николая принесли не аисты.
И именно он напомнил нам с Еленой, что мы не одни.
— Не хлопай дверями, — сказал он мне, хотя я не хлопал ни одной дверью.
Это было сказано точно так же, как сказала бы Елена, и это заставило меня поверить, что Николай больше насмехался над своей матерью, чем читал мне нотации.
— Ты прав, — согласился я. — Мы не хлопаем дверьми.
Елена закатила глаза.
— Мы не уйдем, Константин. Ты можешь вернуться в постель. —
— Похоже, что так.
— Мы с мамой готовим блинчики.
Николай запнулся на нескольких словах, но я понял суть.
— Звучит восхитительно. — я ухмыльнулся Елене. — Позволь мне надеть штаны.
Ее глаза чуть не вылезли из орбит, поняв, что я присоединюсь к ним, двоим. Николай ухмыльнулся и хлопнул в ладоши.
— Много блинов!
— Уверена, что у Константина есть другие дела, которыми он предпочел бы заняться, — процедила она сквозь зубы, выражение ее лица пылало раздражением.
Моя улыбка не дрогнула.
— Нет ничего важнее, чем приготовить блины.
— Много блинчиков! — добавил Николай.
— Да, да, мы приготовим много блинчиков, — пробормотала Елена позади меня, когда я ушёл в свою спальню.
Вернувшись в коридор в спортивных штанах, это только заставило Елену покраснеть еще больше. Чтобы наказать меня за ее собственное смущение, Елена решила проигнорировать меня и спустилась на кухню, Николай вприпрыжку следовал за ней. Время от времени он чуть не падал или обо что-нибудь не ударялся, но она всегда ловила его и торжествующе смеялась над его близким промахом с опасностью.
Как сильно он напоминал мне Наташу, было больно. Она была такой же, как в детстве.
Слишком умна, но слишком молода, чтобы что-то с этим поделать, поэтому она направила свой острый ум на создание проблем. Я видел ту же проблему с Николаем.
В доме было темно и тихо. Даже если бы люди не спали в этот час, у нас было негласное правило не беспокоить друг друга между ужином и завтраком. Это наше время побыть самим по себе, чтобы женатые наслаждались своими супругами, а одинокие наслаждались своей сексуальной жизнью — или ее отсутствием.
Николай подбежал к шкафу, как только мы добрались до кухни, и распахнул дверцу. Я поймал его прежде, чем он ударился о стену.
— Осторожнее с дверями, — предупредил я его.
Николай нахмурился, глядя на меня.
— Ты сделал это.
Да, и он ясно помнил. Евва была такой же; наблюдала за всем, что происходило вокруг, и изо всех сил старалась копировать нас.
Елена посмотрела на меня с самодовольным выражением лица. Что ты можешь на это сказать? Ты тоже это сделал, сказала она мне.
— Это был несчастный случай, — сказал я ему.
— Это был несчастный случай, — Николай указал на дверь, с которой только что грубо обошелся.
Я попытался не рассмеяться, но не смог сдержать улыбку, озарившую мое лицо.
Безумие, преследовавшее мою душу, казалось, ненадолго исчезло.
— Ты споришь, как твоя мать, тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил об этом?
Николай оглянулся на Елену:
— Мама? — затем повернулся ко мне. — Как моя мама.
— Да, очень похож на свою маму. — я указал на шкаф. — Выбери ингредиенты, которыми ты хочешь воспользоваться.