Императрица Ядов
Шрифт:
Прошло три года, и теперь у нас была впечатляющая коллекция кустов черники. Ягоды были тем, что у нас, казалось, никогда не заканчивалось.
Это и пули.
Николай обрадовался, что я предложил ему немного черники, и сразу же отправил горсть в рот. Фиолетовый сок пролился на его губы и запачкал пижаму.
— Как это ты уже устраиваешь беспорядок? — я схватил тряпку и вытер ему подбородок. Когда он попытался увернуться, я окликнул его. — Ты сейчас запачкаешься.
Его зеленые глаза расширились, и он оглянулся на мать, ожидая подтверждения. Елена перестала шевелиться и стояла совершенно
— Елена? — подсказал я.
— А? — Елена сглотнула, возвращаясь на планету Земля. — Прости. О чем ты говорил?
— Если Николай испачкается, — я постучал себя по подбородку, лукаво говоря ей об этом.
Ее взгляд упал на Николая, и она вздохнула.
— Как я родила самого грязного едока на планете? С кем я могу поговорить об этом? — она, казалось, вернулась к жизни, возобновив свое шевеление. — Это правда, мой дикий мальчик. Вытри лицо, а то запачкаешься.
Николай позволил мне вытереть ему подбородок, но провел черту, когда я подошел протереть его кофту. Наказывая меня, он запихнул в рот еще черники, убедившись, что его пальцы тоже туда попали и испачкал их так же сильно.
— Ты будешь кошмаром для купания, — размышлял я.
Он ухмыльнулся и кивнул.
— Ага!
Когда пришло время готовить блины, Елена опустила ногу.
— Готовка это большая работа для человека, — сказала она ноющему Николаю.
Он стоял у ее ног, умоляя попробовать.
— Я большой мальчик, — сказал он ей.
— Нет, ты не большой, — ответила она беззлобно. — Ты маленький мальчик. Но однажды ты станешь большим, и тогда сможешь пользоваться плитой.
Николай откинул голову назад, будто это худшая новость, которую он когда-либо слышал в своей жизни. Он издал пронзительный вой.
— Я уже большой мальчик!
— Еще несколько дней рождения, — сказал я ему.
Он скосил на меня глаза, словно не мог поверить, что я вмешиваюсь в его истерику. Елена была единственной дисциплинирующей силой, которую он когда-либо испытывал.
— Когда ты будешь такого же роста, как я, то сможешь пользоваться плитой.
Николай посмотрел на мои ноги, а затем медленно откинул голову назад, пока его глаза не достигли моего лица. Он нахмурился.
— Когда мне будет сто?
Елена издала кашляющий звук, очень похожий на сдавленный смех.
Я спрятал улыбку.
— Сколько мне лет, как ты думаешь? Тогда сколько лет твоей матери?
— Осторожно, — предупредила Елена, поднимая лопатку.
Николай выглядел так, словно думал об этом.
— Четыре.
Она рассмеялась.
— Ох, спасибо, малыш. Я дам тебе самый большой блин. — она скосила на меня глаза. — А ты можешь взять подгоревший.
— Уважай старших, — предупредил я ее.
Елена отвернулась, но я мог увидеть, как ее щеки изогнулись при усмешке. Усмешка исчезла, как только она вспомнила, кто я и что мы сделали друг с другом — или, скорее, что она сделала со мной и с моей семьей.
Это, казалось, было общей темой, между нами, двумя. Мы упали в счастье, но каким-то образом, пока падали, мы с потрясением поняли: я
Просто так счастье испарилось, и наше угрюмое отношение друг к другу вернулось.
Николай, казалось, ничего не заметил.
— Ты можешь помочь мне с другой работой для большого мальчика, — сказал я ему, отвлекая свое внимание от Елены. Внимание к моему сыну не вызывало у меня желания выходить из себя. — На самом деле, некоторые могут сказать, что это самая важная работа большого мальчика. — я уловил его интерес, но его взгляд то и дело возвращался к горящей плите. — Накрыть на стол.
И Елена, и Николай одинаково посмотрели на меня, говоря, что это какая-то чушь. Я бы не смог расположить к себе Елену, но Николай мог бы быть немного более сговорчивым.
— Нет, это не так, — проворчал он.
— Да, это так. Маленькие мальчики не могут прикасаться к ножам.
Упоминание об опасных столовых приборах заставило Николая оживиться. Он сосредоточил все свое внимание на мне, его лицо засветилось интересом.
В этот момент я увидел в нем Тарханова. Волнение из-за ножей?
В его жилах текла чистая кровь Тарханова.
Николай Константинович Тарханов.
Я не мог бы сказать вам, сколько раз я произносил его фамилию. Я рассказал об этом всей семье и позволил этому распространиться среди охранников. Я повторял это снова и снова, пока это не стало больше шумом, чем словом, пока это не прозвучало как сигнал тревоги, а не фамилией.
Николай Тарханов.
Когда Елена сказала, что его зовут Николай, мужская версия имени Николия, я удивился. Это было первым признаком того, что Елена все еще была связана с этой семьей. Но потом она произнесла его фамилию...
Николай Константинович Тарханов.
Это не было похоже на оду его отцу, тезке ради ее вины. Казалось, она назвала его так с намерением, чтобы он использовал эту фамилию в будущем. Она назвала его так, будто я был с ней в родильной палате, будто я был тем, кто заполнял свидетельство о рождении моего первенца.
Возможно, она сделала это не нарочно, рассуждал я сам с собой, когда та старая знакомая луковица надежды снова начала расцветать. Она была одна и только что перенесла роды; возможно, ее разум все еще был затуманен эпидуральной анестезией.
Не в первый раз я задавался вопросом, что происходит в голове Елены. Какие секреты она скрывала за этими красивыми волосами и острыми зелеными глазами.
Я повторил вопрос, который задавал почти три года.
Какова настоящая причина твоего ухода, lyubimaya — любимая ?
15
Константин Тарханов
Солнечный свет струился через окна, согревая столовую оттенками золота и апельсинов. В воздухе витал запах блинов и бекона, смешанный со звоном столовых приборов. Все, кроме Антона, собрались за завтраком, даже Бабушка дала о себе знать. Она села на подоконник поближе к детям.