Императрица Ядов
Шрифт:
Я наблюдал, как Елена общается с остальными. Она изо всех сил старалась не вернуться в наше лоно, но я видел, как она прилагает усилия сохранить видимость. Точно так же, как когда она впервые приехала сюда, когда была той эгоистичной красивой девушкой, стараясь держаться на расстоянии.
Но каждый член семьи, казалось, был полон решимости вернуть ее обратно. Ты одна из нас, казалось, говорили они каждый раз, когда им предлагали тарелку или рассказывали анекдот. Нравится
Когда мое внимание не было приковано к Елене, я наблюдал за Николаем. Он и Евва хихикали между своими матерями, не сводя глаз со своего дяди Романа. Быстро стало ясно, почему. Каждый раз, когда Роман отводил взгляд, Николай протягивал руку и крал что-нибудь с его тарелки.
Каждый раз, когда он это делал, он всегда делился половиной своей добычи с Еввой. У этих двоих было много еды, но именно острые ощущения от неприятностей и того, что их поймали, сделали сироп из черники намного вкуснее.
Я улыбнулся, но не обратил внимания на их маленькую игру. Я не хотел портить им веселье.
Рядом со мной зазвонил телефон Даники. Она допила свой апельсиновый сок, прежде чем достать его.
— Никаких телефонов за завтраком, — предупредил я ее.
Она покачала головой, глядя на меня.
— Я быстро. Это может быть Олежка.
Артем тоже заметил мобильный Даники. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но замолчал, встретившись со мной взглядом. Наши отношения оставались кислыми; теперь это скорее напряженное сотрудничество, чем братская привязанность.
Я действительно скучал по нашим беседам, слушая его идеи и критику.
Всего несколько раз мы с Артемом так сильно ссорились. Обычно мы сбивали друг друга с ног, обсуждали это как дипломаты, снова били друг друга, а потом все заканчивалось. Мы бы вместе пили водку еще до следующего дня.
Мой взгляд упал на Роксану. Она была сердцем и душой этой семьи, сестрой, которой у меня никогда не было, единственным человеком за этим столом, ценившая мое восхищение искусством. Как странно было думать, что когда-то я был против того, чтобы Роксана присоединилась к этой семье, не только из-за беспокойства за Артема, но и за нее.
Я думал, она сломается, разобьется вдребезги, как фарфоровые куклы, на которых она похожа.
Но жизнь подвергла ее испытанию, и она оказалась сильнее, чем я — или Артем — когда-либо.
Я оглянулся на Артема.
Возможно, пришло время предложить оливковую ветвь...
Даника держала свой телефон над столом, движения были роботизированными.
— Дани, что ты делаешь? — Роман вздрогнул, но холодный голос прервал его требование.
— Позвольте мне угадать, — сказала женщина по телефону, громкая связь позволила ее голосу достичь всех наших ушей. Даже дети притихли. — Это семейный завтрак. Блинчики с беконом и черникой. Как я могла забыть чернику?
Роман беззвучно положил телефон. Она застыла
Я осторожно забрал у нее телефон.
— Все в порядке, Дани. Я держу. — как только он оказался в моей руке, Даника рухнула назад, упав в объятия Елены. — Татьяна, — сказал я. — Чему мы обязаны таким удовольствием?
— Костя. — то, что она использовала мое ласковое прозвище, заставило мои коренные зубы заскрежетать. Между нами, не осталось никакой привязанности. — Прошло слишком много времени.
Три года и ни звука от Татьяны. Она ушла в тот роковой день, что ее больше никогда не видели. Мы обыскали всю страну вдоль и поперек, от родильных домов до моргов. Эта женщина оставалась призраком, которого невозможно было поймать.
Почему она дает о себе знать сейчас? Что стало катализатором, привлекший к этому?
Я перевел взгляд на Елену. Она сидела очень тихо, устремив на Николая взгляд, достаточно пристальный, заставляя ребенка замолчать.
— Недостаточно много, — проворчал Роман.
Я слабо улыбнулся.
— Если ты ищешь что-то новое, позволь мне перезвонить тебе в более подходящее время. Я сейчас со своей семьей.
Она рассмеялась, но в этом шуме не было ничего смешного.
— Ты всегда такой обаятельный, Костя. Что говорила твоя мать? Чем красивее змея, тем злее ее укус?
— Кто может вспомнить такое далекое прошлое?
Мне не нравилось, что она поднимала тему моей матери, хотя я не мог точно определить причину, по которой она это делала.
— Мы стареем, — сказала Татьяна. — Много историй.
— Действительно.
Дмитрий потерял терпение. Я был впечатлен тем, что он так долго ждал, чтобы что-нибудь сказать.
— Ближе к делу, Татьяна, — прошипел он.
— Это мой муж? Мой дорогой, как там Антон?
Его щеки заострились.
— Как Антон? Ты...
— Э-э-э-э, — отчитала она. — Следи за своим языком в присутствии детей. Сколько их сейчас? Вы, должно быть, захвачены врасплох. Я действительно верю, что поздравления уместны, Роксана... и Елена.
Пальцы Елены дернулись, царапая руку. Это было похоже на то, будто она писала слово, но у нее не было ручки под рукой.
Роксана побледнела.
Николай потянулся к Елене.
— Мама?
— Шшш, малыш.
Она погладила его по волосам, притягивая в свои объятия рядом с Даникой.
— Я удивилась, услышав, что Елена вернулась. Думала, ты стремишься к свободе, Елена. Вот почему ты притворилась, что знаешь лекарство от моей болезни?
— Лекарство от твоей болезни это пуля в голову, — огрызнулся Роман.
Татьяна прищелкнула языком.
— Взрослые говорят, Роман. Тише. — она продолжила. — Разве внешний мир не то, на что ты надеялась, Елена? Тебя не ждут ученые, готовые вручить докторскую степень и премию за благородную работу?
— Должно быть, я свернула не туда, — сказала Елена.