Империя молчания

Анишин Виктор

Выбрав черную рубашку и черные брюки, он быстро оделся. Зеркало в прихожей отразило все того же симпатичного стройного молодого человека. Подойдя поближе к зеркалу, Антон еще раз убедился в том, что его глаза выглядят кошмарно. Была одна надежда, что никто не будет в них смотреть и ничего не заметит. Планерки и собрания по понедельникам у них не проводились, видимо потому, что слишком многие его коллеги приходили в этот день на работу в похожем, крайне неработоспособном состоянии, а значит, оказаться в концентрированном скоплении людей он не слишком рисковал.

Антон быстро оделся и вышел за дверь. В подъезде традиционно пахло какой-то тухлятиной и мочой. Спускаясь со своего четвертого этажа вниз, он успел почувствовать каскад тошнотворных

запахов. Пахло в основном едой. Его опять замутило. Выйдя на улицу, он вновь с удовольствием вдохнул свежий воздух, здесь пахло влажностью, землей и прелыми листьями.

Сев в машину, он порылся в бардачке, найдя пачку жевательной резинки, закинул в рот сразу две подушечки. Ночью он почти не пил, поэтому смысл ее жевания был только один – занять себя чем-то, чтобы не нервничать. Он сам не понимал, почему так волнуется. Его мать, также работающая в администрации, не обратит внимания ни на его вид, ни на его состояние. Она скорее обратила бы пристальное внимание на него, будь он бодр и весел. Его же непосредственный начальник, глава района, который вряд ли присутствовал на месте в такую рань, видел состояния и похуже. Но Антон все равно чувствовал, как в животе что-то сжимается, заставляя плечи почти каменеть от напряжения, а грудь – сдавливаться, не позволяя легким наполниться воздухом до конца.

Ощущения были знакомыми, подобные процессы происходили в его организме еще со школы: вызов к доске, серьезный разговор с матерью, общение с девочкой, которая нравится. Волнение, напряжение. Но в этот момент он не понимал, почему чувствует это.

В компании с этими неприятными ощущениями он доехал до работы. Проверил время. Он опаздывал уже на десять минут. Минутой больше, минутой меньше. Решил, что немного наглости не помешает, и остался в машине, чтобы покурить. Возможно, и успокоиться поможет. Он только закурил, как вдруг дверца машины со стороны пассажира открылась и в салон ввалился его друг Костик.

– Привет, дорогой! – улыбнулся приятель, устраиваясь на месте пассажира рядом с ним. – Ты чего тут сидишь? Не хочется идти работать?

– Курю. И стараюсь не умереть после вчерашнего, – ответил Антон. – А насчет работы ты угадал.

Костя засмеялся.

– Ну зачем сразу умереть? Вечно ты всем недоволен.

– Ты обещал, что меня до утра отпустит.

– Не отпустило? Радуйся – тебя ждет веселый день, – Костя подмигнул.

Антон проигнорировал шутку друга. Радости в нем не было ни капли, о чем свидетельствовало его выражение лица.

– Дрянь, согласен. Но вчера же было хорошо.

Костя улыбался так благодушно, не замечая, скорее намеренно, дурного настроя собеседника, что сердиться на него Антон просто не мог, хоть и хотел. Он понимал, что его друг действует не из плохих побуждений, а из-за спонтанной бестолковости.

– Ладно, друг. Ты не знаешь какой-либо рецепт, чтобы это все прошло? Мне так-то работать надо целый день. – Антон в глубине души правда надеялся, что есть волшебное лекарство, которое могло бы все исправить.

– Знаю, конечно. Но он тебе не понравится.

– Понял, не надо! – перебил его Антон. – А ты как собираешься работать?

– Как обычно, – хихикнул приятель. – Может, тебе лучше домой ехать, а не на работу идти?

– Какой ты заботливый.

– Я такой! – сказал шутливо Костя и подмигнул Антону.

Докурив, они вышли из машины и потопали к крыльцу администрации, войдя, поздоровались с охранником, прошли через металлоискатели, остановились, попрощались. Антон кивнул другу, достал из кармана мобильный и взглянул на время. Он опаздывал уже на двадцать минут, поэтому по лестнице он поднялся быстро. Дойдя до третьего этажа, он понял, что слишком быстро. Зря спешил. Сигарета, свежий воздух, легкая кардиотренировка вместе взятые дали эффект головокружительный и в прямом и в переносном смысле этого слова. У него уже ничего не болело. Он шел по коридору, и ему казалось, будто стены по обе стороны

от него то расширяются, то снова сужаются, пол при этом тоже то приближался, то удалялся. Антон улыбнулся и тут же укорил себя. Радоваться этому состоянию, хоть и снова приятному, было неуместно.

Подходя к своему кабинету, он услышал голоса, раздающиеся в приемной главы администрации. Судя по тому, что он смог расслышать, ругались две женщины. Он махнул рукой на дверь с табличкой со своими инициалами и фамилией, которую уже собирался открыть, ноги сами понесли его к открытым дверям приемной.

– Девушка, я не знаю, когда будет ответ, я не знаю, какие меры будут предприниматься, я передам все это главе. Что он решит с этим делать, я тоже не знаю. Я бы очень хотела вам помочь, – скороговоркой объяснялась Карина.

Карина – высокая, стройная, излишне, на вкус Антона, блондинистая и чересчур ярко накрашенная для утра понедельника секретарша главы – сидела за столом в оборонительной позиции. Перед ней спиной к Антону стояла среднего роста худенькая девушка.

– Антон Валерьевич! – радостно воскликнула Карина, заметив Антона, показавшегося в дверях. – Наконец-то вы пришли. Может, вы нам поможете? Вы же юрист!

Карина увидела в лице Антона того, кто может спасти ее от навязчивого посетителя. Антон и сам не отказался бы воспользоваться такой возможностью. В их коллективе это было неписаной традицией: если кто-то от тебя чего-то хочет, ты всевозможными уловками стараешься найти человека, который вместо тебя решит проблему либо отфутболит человека на такое расстояние, с которого он не вернется. Такая своего рода игра в пинг-понг. Посетителей просто посылали из одного кабинета в другой, и в каждом новом ему говорили, что человек пришел не по адресу. В лучшем случае его отправляли к кому-то другому, а в худшем – просто разводили руками, говоря: «Даже не знаю, куда вас отправить». Он часто видел таких посетителей в коридорах, прошедших, по всей видимости, не один кабинет, стоящих потерянными либо уже идущих к выходу, так ничего и не добившись, с явным раздражением на лице, ругающих нерадивых чиновников себе под нос.

Этот феномен сам Антон объяснял для себя тем, что ему и его коллегам было просто лень выполнять свою работу, но, помимо этого, существовал еще риск того, что люди могли добиться успеха в решении своих проблем и вопросов, а это обычно приводило к «лишним» тратам из бюджета, которые очень не любил глава. Смотря новости из соседних городов и областей, слушая рассказы знакомых о визитах в другие государственные учреждения, он понимал, что стратегия перекладывания ответственности, все равно на кого, лишь бы не самому этим заниматься и не получить нагоняй от начальства, пропитала все сферы госвласти. Даже скорее это влияние распространилось на все сферы жизни. «Это не мое дело», «Как это ко мне относится?» – подобные фразы он слышал часто и в бытовых ситуациях.

Такое отношение работало само по себе: люди приходили в главный офис власти в районе в поисках помощи, получали в ответ абсолютное безразличие к своим проблемам, пройдя несколько человек, желающих лишь одного – отделаться от них как можно скорее, они и сами задумывались: «А так ли это важно?» И даже если не задумывались, ощущали себя очень глупо. Если же при этом они начинали злиться и говорить, что прошли уже несколько кабинетов, а их везде посылают, не дают ответов, на них смотрели как на неуравновешенных сумасбродов, обращались к ним строгим голосом воспитателя из детского сада, говорящим: «Успокойтесь, пожалуйста», всем своим видом демонстрируя, как неуместно и даже неадекватно их вполне себе закономерное недовольство. Чаще всего после таких всплесков эмоций люди предпочитали уйти, чувствуя стыд за свою несдержанность. Лишь немногие, проходя через это, находили того самого человека, который действительно мог и, что немаловажно, был в настроении решить их вопрос. Зачастую это оказывался самый первый человек, к которому они обращались за помощью.