Империя
Шрифт:
Сам Галлой с трепетом ожидал своего возвращения и с надеждой быть узнанным среди остальных. Так оно и произошло, не успев он с друзьями ступить в этот город.
Люди бурно приветствовали его и радовались, забегая далеко наперед и окрикивая везде громко его имя.
Галлой остановился в своем жилище. Спутникам же предоставил другие. Это было первым особо подчеркнутым жестом с указанием на то, кто здесь хозяин.
Фавну это, конечно, не показалось странным. Он привык к тому, что его давно тыкали то туда, то
Плинии же затаил в душе обиду. Все же надеялся он, что его бывший начальник поделится с ним властью и разделит свое жилище.
Но того не случилось и Плинию пришлось довольствоваться тем, что есть.
Наутро, отдохнув, Галлой собрал людской сбор и объявил себя императором.
– Теперь, - сказал он, - я навек распрощался с Римом и для вас всех император. Да, здравствует наша Галлия! Да, здравствует император Галл!
Толпа людская подхватила то имя и понесла с рокотом по округе. Эхом отозвалось то в горах и возвратилось к людям обратно. Услыхав то, сам новосозданный император сказал:
– Хороший знак мне и вам. Значит, мое имя сохранится в веках, и мы преуспеем в делах рукотворных наших. Да, здравствует сама природа! Да, здравствует мать Земля!
И это пронеслось в горах и таким же образом возвратилось обратно. Услыхали то все люди и воскликнули снова первое.
Чудо от их голосов повторилось. Молча склонили они тогда головы перед императором и преклонили колена, как тому учил когда-то сам Галлой.
Это было посвящением самого императора и воцарение его на им же и обоснованном престоле.
Плиний же стоял несколько в стороне от самого Галлоя и только нервно кусал губы.
Из той власти, что когда-то ему принадлежала, не досталось ничего. Даже здесь в этом городе ему не доверили самое простое - быть каким-нибудь руководителем. Но судить по тому он рано начал, так как не успели стихнуть людские голоса, как тот же Галлой воскликнул:
– А теперь, поприветствуем нашего почтенного гостя патриция Плиния и моего друга простократа Легорийского, которого я величаю патрицием и даю часть владений городских так же, как и Плинию.
И то поприветствовали люди и подхватили их имена. Снова они пронеслись эхом и возвратились обратно.
Далее Галлой разделил город еще на несколько частей, определив главных среди тех, кто оставался у власти, пока его не было.
Вобщем, все получили свое, а народ так и остался при своем. Но ему не было дела до самой власти, ибо он считал, что не достоин ее и его дело просто трудиться.
И всех, конечно, это устраивало. Потому, наступил праздник, и на новоиспеченных патрициев одели венки славы.
То было настоящее торжество, в котором участвовала вся масса населения городского. После всего закатили пир во весь мир, а уже после разошлись отдыхать.
Трудно
Это был сам народ, ничего не ожидавший от новой власти и ничего от нее же пока не требующий.
Другая же часть и намного меньшая была вряд ли удовлетворена до конца.
Кто-то желал в душе больше, кто-то надеялся на другое. Но так распорядился император, а значит, основная причина заключается в нем.
Как бы они сами поступили в такой ситуации, пока никто из них не думал.
В большинстве своем они затаили какую-то обиду на новоизбранного члена власти и с похотью большего улеглись спать.
Сам же Галлой не спал. Он долго ходил по комнате и никак не мог улечься.
Император понимал, что рано или поздно кто-нибудь из этих новоиспеченных властителей его предаст.
Предаст возможно не Крассу или Помпею, а своему честолюбию.
А это значит, что сам Галлой вполне может отправиться к праматери в самое ближайшее время.
– Что же делать?
– думал он напряженно, вслушиваясь в какие-то шуршащие звуки в стороне. Ему уже начинал видеться его будущий убийца с огромным ножом в руке и веревкой на шее. Так сам он представлял свою смерть в самый первый день своего же избрания.
Утомившись от бесконечной ходьбы, Галлой сел и задумался более спокойно. Призрак смерти его исчез, и ее близость отступила в сторону.
– Надо найти выход, - сам себе прошептал Галлой и лег в изнеможении на пол, засыпая.
Не спал в тот вечер и Плиний, не спали и другие. Только Фавн, ничем не обеспокоенный, хорошо уснул и даже захрапел.
– Везет дураку, - тихо прошептал Плиний, уставившись на беззаботного римлянина.
– Ничего не сделал, но получил часть своего, - продолжал размышлять Плиний, - но почему своего? Моего и другого, кто здесь был и руководил. Нужен он нам? Нет, конечно. Толку от его проповедей мало. Только народ баламутит. Надо с другими поговорить. Может, что и придумаем.
Так в голове Плиния начал зарождаться план по скорейшему переделу уже поделенного и по достижению вершины самой власти в обозначенном государстве.
И другие пришли к тому же выводу, решив совет держать с Плинием. Так что, в дни последующие особых разногласий не произошло, и встреча-совет та состоялась.
На общем кругу и решили, что Фавну делать здесь нечего, отбирая кусок их земли.
– Пора ему в путь собираться, - так сказал один из участников и тем самым приговорил к смерти несчастного говорливого римлянина.
Дней через несколько все то свершилось.
Упал почему-то Фавн с коня и ударился головой о камень. Смерть его настигла мгновенно, так что сообщить что-либо он не успел.