Империя
Шрифт:
На рассвете легионы вышли из лагеря со всеми предосторожностями, как и было решено накануне. Как ни старался Вар ускорить продвижение, как ни приказывал, командиры все как один находили какую-либо причину сохранить боевой порядок и двигаться максимально слаженно всем войском. Путь их пролегал по открытой местности, и подкрасться к идущим колоннам было весьма затруднительно. Но и теперь не обошлось без некоторых потерь, хотя нападения германцев случались явно реже.
– Ох, гляди, Корнелий! Если все пройдет, как надо, проболтаются они, что это ты их надоумил. Ну а там, сам знаешь, сожрет он тебя вместе с дерьмом и не подавится. Давно он на тебя виды имеет, а успех себе припишет, как обычно, – шагая рядом с центурионом, проговорил
– А что, глянь, как они хвосты-то поприжали, почти и не видно никого. Эй, твари волосатые! Что, попрятались крысы лесные?! – проорал, как всегда, с каким-то веселым задором, Ливерий.
– Тише. Не стоит радоваться раньше времени.
– Да брось, доберемся до места расквартировки, дождемся Тиберия с легионами и перебьем этих дикарей, как псов паршивых, – сплевывая в сторону, буркнул Аврелий.
– Они не нападают, потому что у них нет хорошей кавалерии, которая очень пригодилась бы в данный момент, пока мы на марше. А Арминий сейчас, скорее всего, со своими всадниками уже мчится сюда им на помощь. Так что радоваться особо нечему.
– Слушай, Пророк, вот умеешь ты все-таки поднять настроение, утешить, так сказать, своих подчиненных. Мог бы и промолчать.
– А что, Ливерий? Тебе от моего молчания легче бы стало?
На второй день римляне выступили так же осторожно, тесно сомкнутыми рядами. После двухмильного перехода, уже под вечер (утро ушло на безнадежные попытки разведать силы противника), авангард подошел к Дэрскому ущелью, покрытому густым лесом. По его периметру отчетливо просматривались германские силы, которые явно не собирались уступать дорогу.
По римским военным законам нельзя было начинать какое-либо сражение, не обезопасив войска укреплением, за которым в случае нужды можно было бы укрыться для перегруппировки или просто для обороны. Поэтому Вар по совету высших командиров решил разбить лагерь, дабы войско смогло отдохнуть и поесть. А на следующий день, опираясь на него, Квинтилий Вар собирался пробить себе путь через ущелье, приказав всем командирам ударить в лоб, в надежде на численный перевес и лучшее вооружение солдат. Лишь только несколько отрядов он предполагал отправить в обход, да и то через горы, которые имеют слишком пологий склон.
Почти под утро, весь грязный и промокший, шатаясь, к костру, где сидели центурион, Ливерий и Аврелий, подошел, а точнее, добрался на полусогнутых, Кристиан. Упав на колени, он схватил котелок с водой и стал жадно пить. Затем вытерся и, отдышавшись, произнес:
– Жопа! Полная жопа! Ты как в воду глядел. Они готовят там западню для нас. Это ущелье в горах, в самом узком месте, образует проход шириной примерно шагов в двести пятьдесят – триста. Это так, на глаз. Высоких деревьев там нет, только вереск. Рядом течет маленькая речушка. Повсюду болота и топи. Дорога через ущелье раздваивается и пролегает по двум сторонам по склонам гор. Ширина в триста шагов, в принципе, дает возможность для удара, но песок до предела затруднит движение и все равно заставит пробираться по склонам гор. Кроме того, эти твари заранее понаставили засеки в узких местах ущелья.
– Ясно. Значит, все-таки Арминий перехитрил нас. Молодец! Хвала ему и уважение! И что больше всего меня пугает, скорее всего, к утру он будет здесь со своей конницей. Как бы он не зашел к нам в тыл. А где их основные силы?
– Германцы расположились на подступах к ущелью, на песчаных дюнах и на склонах гор.
– Значит, как только мы углубимся туда, они захлопнут мышеловку. Начнем отступать – Арминий преградит путь кавалерией. Как все чудно складывается! Для полного счастья не хватало еще дождя завтра, что бы уж полное дерьмо было. Чтоб если уж вляпаться, так по шею!
– Ну, а что ты предлагаешь?
– Ничего. Надеюсь на грубую силу нашей армии. На то, что нам все-таки удастся продавить их лобовой атакой. Когда туда войдем, слушайте меня. Только меня. А сейчас отдыхаем. Кристиан, там мясо лежит и
С рассветом войско вышло из лагеря и, построившись в боевой порядок, приготовилось к атаке, все ждали только приказа Квинтилия Вара. Сам наместник появился чуть позже. Не спеша, он сел на коня и, оценив ситуацию, подъехал к собравшимся командирам. Раздав приказы, он нехотя махнул рукой. И тут же в разные стороны побежали центурионы, примипилы, трибуны и другие командиры войска, стараясь быстрее отдать приказ своего господина. Прямо на глазах армия, минуту назад казавшаяся бестолковой толпой, начала принимать боевой вид и строй, делясь на центурии, когорты и манипулы. Практически мгновенно, сомкнув ряды, легионы протрубили о готовности начать бой. Публий Квинтилий Вар, сидя на гнедом жеребце, радостно смотрел вперед. Скакун танцевал под ним, поднимаясь на задние ноги, фыркая, тряся гривой – предвкушал битву. Знал ли наместник Германии и бывший пропретор Иудеи, друг самого императора Августа, что это последний день его жизни? Что после мгновения, когда он отдаст приказ атаковать, его имя проклянут в веках, а его самого нарекут самым бездарным полководцем Рима? Что его вычеркнут из манускриптов, а всех, кто принимал участие в битве, предадут забвению? Знал ли, чувствовал ли он это? Никому неизвестно… Но вот роковой час пробил. Рука наместника поднялась вверх и резко опустилась вниз. И мгновенно по воле одного человека тысячи людей пошли вперед. Еще веря в победу и надеясь на успех, под звуки труб и барабанов легионы двинулись в бой.
Первая лобовая атака оказалась удачной. Натиск тяжелой пехоты был настолько стремительным, что легионеры взяли штурмом песчаные холмы у входа в ущелье, наголову разбив германцев. Но постепенно бой принял затяжной характер. Примерно километр от входа в узкую часть ущелья римляне продвигались с боем, тесня германцев.
– Держите строй!!! Не растягивайтесь, они только этого и ждут! – орал во все горло Корнелий, но легионы продолжали ломать боевой порядок, теряя строй и все дальше и дальше втягиваясь в лощину.
Между тем германцы, дождавшись, наконец, когда некогда сомкнутые ряды противника полностью развалились, стали спускаться с гор и буквально нависать над оголявшимися флангами ведущих бой легионеров.
– Вверх! Смотрите поверх гор! Ливерий! Кристиан! Наверху!
Ливерий мгновенно забрался на холм и, спрятавшись за камнем, принялся стрелять из лука, ловко попадая в цель. Кристиан развернул шеренгу центурии и прикрыл тыл ведущих бой спереди.
Германская конница во главе с Арминием, от которой было мало пользы в горах и в лесу, осталась на равнине. Предугадав обход Вара, Арминий атаковал колонны римлян и, разбив их, зашел в тыл основным силам противника.
Сверкнула молния, и первые раскаты грома повергли Корнелия в ужас. Он поднял голову и беспомощно посмотрел на густые свинцовые облака, из которых, словно из решета, полетели первые холодные капли, через мгновение обернувшиеся проливным дождем.
– О, боги! Только не это, – упавшим голосом пробормотал центурион.
Тем временем погода только ухудшалась. Воинам, штурмовавшим песчаные дюны, дождь был не страшен: песок хорошо пропускал воду и даже становился более удобным для передвижения. Но как только солдаты попадали в заросли по склонам гор, почва под их ногами становилась скользкой и ненадежной. Легионеры поскальзывались и, падая, катились пластами к разъяренным германцам, которым оставалось попросту добивать их, беспомощно лежащих. Проливной дождь действовал угнетающе и подавлял боевой дух, одежда намокала и становилась тяжелой, катастрофически быстро нарушалось руководство войсками. Сила натиска ослабела, а вскоре атака и вовсе захлебнулась. Войско оказалось запертым в ущелье. Нужно было перестроиться и продолжить атаку. Но в этот момент Вар отдал приказ отступить и перестроение сделать у лагеря, а продолжить позже.