Импровиз. Война менестреля
Шрифт:
— Батарея! Заряд в дуло!
Первый канонир шагнул в сторону, отводя банник, а второй, зачерпнув шуфлой, похожей на ложку, которой лавочники отсыпают покупателям соль и крупу, только на длинной рукояти, порох, сыпанул его в пушечное жерло. Ровно столько, сколько надо. Шуфла она для того и делается, чтобы в бою не ломать голову — хватит или не хватит огненного зелья, а быстро заряжать пушку.
— Батарея! Прибей заряд!
Перевернув банник, у которого конец рукояти утолщался и заканчивался плоской с торца трамбовкой, первый канонир одним движением придавил навеску пороха. Отшагнул, развернувшись к брустверу боком, а к орудию лицом.
—
Пришёл черёд третьего канонира, вкатившего в жадно распахнутую пасть пушки железное ядро в полтора стоуна весом. Береговая артиллерия кидала их — самое дальнее — на полторы тысячи брасе. Хотя прицельная дальность была в четыре-пять раз меньше. Как говорили в армии Аркайла — ядро круглое, само себе дорогу находит.
— Батарея! Готовь запал!
Второй канонир набрал горсть пороха из мерки и всыпал в запальное отверстие, потом щепотью натрусил немного и на полку. После начала стрельбы ему придётся ещё и прочищать запальное отверстие от нагара, а при чистке жерла банником, затыкать его пальцем, не дожидаясь, пока остынет. Поэтому на левой руке канонир носил перчатку из толстой кожи.
Браккарские корабли тоже изготовились к стрельбе. По крайней мере дюжина каракк уже развернулась правым бортом к берегу. Конечно, лучше всего стрелять, стоя на якоре. Тогда есть надежда, что хотя бы половина ядер прилетят в цель. Но северяне даже паруса на гитовы не брали, не намереваясь сбрасывать ход. Во-первых, побаивались береговой артиллерии, несмотря на уверенность в собственном превосходстве. Эта опаска живёт в каждом человеке, иной раз выручая, а когда и мешая достигать искомых рубежей. Во-вторых, рассчитывали на помощь магов. Теперь-то Ланс знал это наверняка. Выкормыши лысого Нор-Лисса и дальность выстрела увеличат, и ядро точно в цель приведу, и картечь кучно положат, если будет приказ.
Ну, ничего. Теперь найдётся, чем ответить. Батарея верхнего яруса будет стрелять по лёгким судам неприятеля, а нижнего и среднего — по тяжёлым. Только бы всё получилось.
Глава 3
Ч. 3
Ланс оглянулся на вестовых, застывших в ожидании распоряжений. Что-то капитан Айо задерживается. Не пора ли сделать первый, обманный залп?
И в этот миг загрохотали орудия. По очереди. Между выстрелами можно было досчитать до пяти. К небу поползли клубы густого дыма…
Альт Грегор не мог видеть летящих ядер, о чувствовал, как задрожал, заныл воздух, разрываемый их стремительным движением. Так же он ощущал и музыку. Звуки, распространяясь в воздухе, заставляли шевелиться волосы, щекотали кожу, вызывали зуд в пальцах. Наверное, это отголосок тех времён, когда менестрели играли не с помощью Силы. Это надо же… Уму непостижимо, но когда-то смычки и барабанные палочки держали в руках, дули в мундштуки флейт, ударяли по планочкам ксилофонов и давили на клавиши клавикордов. Вполне возможно, что человек и музыкальный инструмент в ту пору были ближе, дополняли друг друга так же, как шпага является продолжением руки у хорошего фехтовальщика. Потом кому-то в голову пришла мысль — попробовать магию для извлечения звуков. Вне всяких сомнений, мелодии стали изысканнее и прихотливее, возможностей у музыкантов выросли, но… Всё равно, люди что-то потеряли, заменив живое прикосновение к скрипке или виоле, магическим воздействием.
Ядра падали в воду одно за другим, поднимая фонтанчики
Следующие, выполнив разворот бакштаг, начали забирать восточнее, не доходя всё же до границы, обозначенной падением ядер из форта. На фор-штаге «Сердца Тер-Порта» взвились два треугольных флажка — чёрный с белым крестом и сине-красный. «Предлагаю сдаться».
Лейтенант Хорхе разразился длинным и витиеватым ругательством.
— Не обращайте внимания! — воскликнул Ланс, на миг оторвавшись от зрительной трубки. — Браккарцы слишком самоуверенны. И любят брать на испуг!
— Надеюсь, капитан Айо ответит им должным образом, — пробасил артиллерист.
— А как он ответит? Ни одно из слов, которые вы произносили, не покажешь флажковыми сигналами. Лучше всего будет, если капитан Айо сделает вид, что не заметил наглого предложения.
— Согласен! — Хохотнул Хорхе и снова добавил пару выражений, которых менестрель, прослуживший в наёмниках добрую четверть жизни, не слыхал. — Когда же мы уже покажем им, у кого толще?
— Да вот прямо сейчас и покажем. — Ланс оскалился. Оказывается, это изумительное чувство — ощущать, как враг, ничего не подозревая, вползает в подготовленную тобой ловушку. — Командуйте, лейтенант! Накроем эту мелочь, которая роится между нами и «Сердцем Тер-Порта», чтобы не путалась под ногами.
— Отлично! — Оглушительно заревел Хорхе. — Батарея, наводи!
Бомбардиры шагнули к пушкам, руками показывая гандлангерам, подхватившими лямки, тянущиеся к станинам, в какую сторону разворачивать стволы. Угол подъёма они настраивали клиньями, постукивая по ним деревянными молотками-киянками.
— Батарея, пали!!! — дал главную команду лейтенант, но в этот миг борта браккарских кораблей окутались дымами.
Звук донёсся позже.
— Первое орудие! Пали! — закричал бомбардир, отскакивая в сторону.
Канонир торопливо раздул фитиль, вытянул запальник к натруске пороха на полке.
Ланс видел — нет, не глазами, а с помощью того самого чувства, которое помогало ему всю жизнь управлять магической Силой — тонкие голубоватые, как бы светящиеся, нити, протянувшиеся от магов-учёных, расположившихся на квартердеках судов. Гибкие и сильные, как щупальца каракатиц или спрутов, они подхватывали ядра и вели их к цели. А целью, само собой, был Южный форт, прикрывающий вход в бухту Эр-Трагера, и орудийные батареи, размещённые в нём.
Пирелло, по всей видимости, тоже увидел магию браккарцев. Закричал что-то непонятное. Нет, каждое слово само по себе было известно альт Грегору, но произнесённые слитной фразой они теряли смысл или он просто ускользал от понимания.
Канонир первой пушки успел поджечь запал. Орудие громыхнуло, изрыгнуло плотный тёмно-серый клуб дыма, сном искр и ядро. Ланс не сообразил, что нужно его подхватить и «повести». Несмотря на долгие упражнения, просто прозевал. Зато Пирелло — смешной и нескладный вирулиец, коверкавший слова и не расстающийся с мятой чёрной шляпой — не растерялся. Его лицо вдруг стало сосредоточенным и суровым. Ядро устремилось к каракке под именем «Милашка Телла».