Импровиз. Война менестреля
Шрифт:
Проведя ночь на постоялом дворе, который назывался просто и без выдумки «Седой паромщик», он слегка отдохнул и повеселился. Выпил вина с тройкой ландснехтов. Вино здесь подавалось дрянное — водянистое и с горчинкой, несмотря на то, что Трагера издревле славилась своими виноградниками. Зато беседа получилась отменная. Никто, конечно, не заподозрил в хромом седобородом пране знаменитого менестреля. Все, кто оказался свидетелем их беседы с обманщиком, свято поверили лже-Лансу. Следует заметить, что впечатление он произвёл самое отвратительное. Целый вечер ему перемывали косточки, припоминая заносчивость и высокомерие. Попутно пересказывали слухи, гулявшие по Северному материку. В каждом из них Ланс альт Грегор представал совершенно безнравственным человеком, не имевшим за душой ничего святого. Пьяница, юбочник, клятвопреступник, убийца. Странно, что в букет пороков не добавили растление несовершеннолетних или осквернение церквей. Впрочем,
Он хохотал вместе с собутыльниками, после третьей кружки вина сам рассказал несколько выдуманных на ходу историй, за которые в другое время вызвал бы клеветника на дуэль. После пятой кружки Ланс достал из дорожного мешка лютню, выменянную у своего двойника, и заиграл. Инструмент радостно отзывался на прикосновения магии. Мелодия вышла грустная, но прихотливая, как бегущий по камням ручеёк. Как обычно в последние два-три года, одновременно с музыкой пришли рифмованные строки. Петь их он не решился, опасаясь насмешек ландскнехтов и присоединившихся к ним слушателей из-за соседних столов. Только повторял «про себя».
Я хотел бы построить башню
из росы, паутинок, мечтаний,
чтобы башня парила над пашней,
чуть покачиваясь в ритме плавном,
чтобы даже в январскую стужу
соловьи выводили бы трели,
чтобы сполох жар-птичьих кружев
озарял вековечные ели.
Я хотел бы построить город
из форшлагов и флажолетов,
чтобы изысканные аккорды
ткали музыку навьего лета,
чтобы знали окрестные веси
справедливость незыблемой власти,
менестрели слагали бы песни,
а поэты — сонеты и стансы.
И в долину войти осторожно,
где господствуют башня и город,
чтобы дыханием не потревожить
лабиринты в багряном уборе,
и присев под раскидистым клёном,
прочитать на растресканной глине,
эту сказку о маге влюблённом
в королеву волшебной долины.
Музыка понравилась всем, включая лысого хозяина харчевни — сутулого, с кулаками, как кузнечные молоты. Такому вышибалы не нужны, он без особого труда утихомирит любого буяна. Наверняка в прошлом воевал в одной из Вольных Рот или служил в охране богатого Дома до того, как осел на тихом месте. Но от мелодии Ланса он расчувствовался, украдкой смахнул слезу и принёс три кувшина вина. В одной руке, что весьма примечательно.
Веселье продолжалось далеко за полночь, но Ланс, в кои то веки, держал себя в руках, памятуя о предстоящем продолжении похода, и не напился. Утром проснулся в отличном настроении, хотя и с головной болью — всё-таки со здешним вином что-то было не так. Переправился через Ун первым паромом вместе с ландскнехтами и распрощался с ними на левом берегу. Наёмники направлялись на север. Похоже, на границе Аркайла и Унсалы вновь что-то назревало. И не удивительно. Принц Гедрих ещё не короновался, а трон под Маризой шатался из-за мятежа на юге. Как раз в такие времена праны-землевладельцы и вспоминают, чей прадедушка незаконно завладел заливным лужком или дубовой рощей, и стараются восстановить справедливость. Правда, каждый понимает её исключительно в свою пользу, а значит, готов отстаивать сталью, свинцом и порохом. Вот тогда-то и пригодятся опытные вояки, которые согласны на умеренную плату резать других таких же бойцов, но получающих жалование у другой стороны в споре.
Путь менестреля лежал на восток через дубравы и грабняки. Дожди стихли, но воздух напитался сыростью и прелью. Дышалось, как
Через три дня, без особых трудностей он миновал границу между Трагерой и Аркайлом. Несмотря на то, что первая держава воевала с Браккарским королевством, а вторая заключила союзный договор, пограничная стража ни к кому не придиралась. Обычная ленца провинциальных военных, служащих за малое жалование и большую часть дохода получающих в виде мзды. Но вымогали по большей части с черни и купцов. Вид благородного прана верхом на хорошем коне и со шпагой на боку пока ещё внушал стражникам уважение. Хотя Ланс подыграл им, сунув серебряную монету в ладонь расплывшегося в довольной улыбке сержанта. Может быть, именно поэтому к нему не придирались вовсе. Спросили имя и Дом. Менестрель привычно уже ответил: «Риинс альт Перрон из Дома Серой Пчелы». На этом проверка и закончилась.
Дальше путь его лежал на юго-запад, в обход северных отрогов Монжера. Здесь горы не уступали высотой и крутизной знаменитым Карросским, защищавшим северные обжитые земли от ледяных ветров, приходящих из заснеженной пустоши. Никому ещё не удавалось преодолеть горы Монжера между Трагерой и Аркайлом верхом либо на телеге. Только редкие смельчаки, да и то из местных жителей, пересекали их пешком с заплечной котомкой. Говорят, когда-то, в незапамятные времена, в высокогорных пещерах гнездились грифоны, а отвесные утёсы облюбовали выверны, жадно пожиравшие всё, что движется. Это отбило охоту даже у редких путешественников выбирать для дороги узкие тропы и крутые перевалы. Тем более, что со стороны Кевинала хватало удобных путей, а со стороны Трагеры широкий тракт делал не такой уж и большой крюк в обход.
Чем ближе к Вожерону, тем сильнее бросалась в глаза близость войны. Кто обычно путешествует глубокой осенью? Купцы, готовые в погоне за прибылью преодолевать любые трудности. Кавалькады из благородных пранов, коорые ехали то ли по делам в столицу, толи для развлечений — посещения друзей и родичей, охоты, балы. Военные, если в державе неспокойно, марширующие к границам.
Попадались военные и здесь. Да так часто, что очень быстро надоели. Пикинеры и аркебузиры, рейтары, артиллерия. Только направлялись они вглубь страны. Навстречу им шагали другие военные — усталые, злые, потрёпанные в боях. Главнокомандующий армии Аркайла герцог-консорт Эйлия альт Ставос, хоть и производил впечатление напыщенного щёголя, на самом деле знал толк в военном искусстве. Ведь ни для кого не секрет, что успех в войне на две трети зависит от снабжения — обустройства временных и постоянных складов, правильном прохождении обозов, подготовке лазаретов и укреплённых позиций. То есть всего того, что делается без оружия. А вот от храбрости и выучки солдат успех зависит лишь на одну треть.
Ланс видел и фуражиров и ремонтёров. Видел телеги с ранеными и возы с провиантом. Но кроме военных на дорогах часто и густо встречались беженцы. Одиночки и семьи. Тонкий ручеёк, исток которому положила смута в южных провинциях, не иссякал, хотя, казалось бы, все, кто стремился избежать смерти и разрухи, должны были покинуть Вожерон ещё летом. Но, видимо, не все оказались легки на подъём. А может, просто кто-то умет дольше терпеть лишения. Беженцев отличал затравленный взгляд и постоянная готовность к унижению — грубости, оскорблениям или даже побоям со стороны солдат. Глядя на них, менестрель задумался — а стоит ли установление династической справедливости (если сын Кларины имеет хоть какие-то права на герцогскую корону) тысяч сломанных судеб, сотен прервавшихся жизней? Ведь этих людей никто не спрашивал, кого они хотят видеть на троне Аркайла. Другое дело, если бы протест исходил бы снизу, как это случалось во время крестьянских бунтов… А с другой стороны, ведь не все же подданные Дома Сапфирного Солнца покинули Вожерон, чтобы там не утверждала молва. И дворяне, и простолюдины остались, что-то делают для города и провинции. Кто-то ушёл в ополчение, кто-то трудится на полях или в мастерских. Нельзя же всех огульно обвинить, что они запуганы Клариной? И воюют не только лишь кевинальцы, хотя на одном из постоялых дворов Ланс услышал вдохновенную речь изрядно подвыпившего лейтенанта-рейтара, что, мол, местных в Вожероне не осталось, провинция оккупирована Кевиналом и великий герцог Валлио Семнадцатый ещё ответит за свои злодеяния. Перед кем, интересно знать, ответит? Альт Грегор не был представлен правителю Кевинала, но много слышал об этом мудром и хладнокровном человеке. Если бы он захотел оттяпать кусок аркайлской земли, то никакой Эйлия альт Ставос не смог бы ему помешать. Герцог Лазаль, да, смог бы, а супруг его внучки — никогда. И сейчас кевинальская артиллерия оборудовала бы позиции у стен Аркайла, готовясь к штурму, а не падали бы ядра на головы вожеронцев.