Импровиз. Война менестреля
Шрифт:
— И, тем не менее, в то время, когда каждый пран, болеющий душой за Аркайл, записывается в армию его светлости Эйлии альт Ставоса, вы стремитесь на земли, занятые нашими врагами.
— Смею заверить, у меня есть веская причина!
— Которую вы не желаете разглашать?
— Которая не должна никого волновать, кроме меня!
— Ошибаетесь, — лейтенант резко поднялся.
Ланс схватился за шпагу скорее по привычке. Обычно, когда разговор с кем-либо заходил в тупик, менестрель хотел ощутить под пальцами оплетённую кожей рукоять. Она успокаивала, вселяла уверенность и порой возвращала хладнокровие.
Это было ошибкой.
В тот же миг его локоть стиснули сильные
— Вы арестованы за измену короне Аркайла, — отчеканил рыжий. — Связать и под замок!
— Слушаюсь! — весело отозвался сержант, о котором Ланс совсем забыл, но который, как оказалось, всё время разговора торчал за его спиной.
Оказавшись в сарае на старом сене, превратившемся в труху и вдыхая пыль, поднимающуюся при любом движении, менестрель думал, что, возможно, надо было сопротивляться — попробовать вырваться, рискуя серьёзно пораниться о клинок, выхватить шпагу, вступить в схватку с тремя противниками сразу… И почти наверняка погибнуть. Драться в замкнутом пространстве деревенского дома, среди столов, лавок и табуретов, можно, если ты быстр и подвижен. Но именно этого качества он был напрочь лишён, из-за плохо зажившей раны на ноге. Наверняка его закололи бы после первых двух-трёх выпадов. А может, так и надо было? Умереть, но свободным?
Ланс сделал выбор в пользу надежды на удачу. Раньше она его не подводила. Но уже в сарае, когда глаза привыкли к полумраку, он жестоко разочаровался в собственном малодушии. В противоположном углу лежал связанный человек и слабо стонал. Альт Грегор попробовал заговорить с товарищем по несчастью, узнать, с кем свела его судьба, но не услышал ответа. Тогда сомнения окончательно окрепли в его душе. Кто такие эти «правые», почему позволяют себе таким образом обходиться с благородным праном? Зачем вообще его арестовали? Ну, предположим, не имеет он права, по мнению рыжего лейтенанта, ехать в Вожерон, так разверните коня мордой в противоположную сторону и хлестните по крупу веткой акации.
Глава 9
Ч. 2
В размышлениях и самокопании менестрель провёл стражу или чуть больше. Ремни, стягивающие запястья, причиняли не меньшую боль, чем застарелая рана. Сосед по темнице уже не стонал, а тихонько сопел — лишь это подтверждало, что он ещё жив. За стеной перекрикивались солдаты. Обычная армейская жизнь. Сержант кого-то костерил за плохо затянутый ремень. Потом гнусавый голос, по которому Ланс узнал лейтенанта Эрнана альт Шоана, обругал сержанта за то, что ревностной службой он помешал послеобеденному отдыху начальника. Тут альт Грегор вспомнил, что очень легко позавтракал. В животе заурчало. Но кормить заключённых, по всей видимости, никто не собирался. Вспомнив старинную поговорку «Кто спит, тот ест», Ланс попытался заставить себя вздремнуть, но сон не шёл.
Рядом с сараем протопали тяжёлые сапоги. По обмену короткими фразами Ланс понял, что сменились часовые. Хотел возгордиться — если его связанного охраняют солдаты, то, видимо, «правые» считают арестанта серьёзным противником, но не успел. За ним пришли.
Двое солдат подхватили менестреля под мышки, поставили на ноги и крепким пинком направили в сторону двери, где ухмылялся сержант. Только сейчас Ланс заметил, что зубы «правого» прорежены через один. То ли в драке потерял, то ли сгнили и раскрошились.
Его снова провели через двор. Охранявшие рогатку гвардейцы скучали, но службу несли исправно — не расслаблялись, оружие держали в руках и поглядывали
Альт Грегора втолкнули в дом, где он впервые повстречался с лейтенантом Эрнаном. Усадили на табурет, не развязывая рук. Позади встал сержант, выглядевший ещё хуже, чем с утра. Сиреневые мешки под глазами потемнели и налились сливовостью, а щёки, напротив, посерели. Рыжая щетина золотилась на них, как стерня на пшеничном поле.
Пран Эрнан альт Шоан из Дома Белого Пса (Ланс вспомнил, что этот Дом — вассал ДомаСеребряного Барса) сидел за столом. По правую руку от него пристроился солдат с чистым листом и гусиным пером в тонких пальцах. Писарь.
— Имя и Дом, — начал допрос лейтенант.
— Риинс альт Перрон. — Менестрель понимал, что не следует открываться «правым». Впрочем, никаким иным представителям аркайлской власти тоже. — Из Дома Серой Пчелы.
— У вас найдены монеты, чеканенные в Трагере. Откуда они?
— Я некоторое время жил в Эр-Трагере. Это преступление?
Вот тут его ударили первый раз. Сержант, стоящий за спиной, несильно ткнул кулаком в затылок. От неожиданности Ланс прикусил язык, попытался возмущённо вскочить, но ему надавили на плечи, удерживая на месте.
— Вопросы здесь задаю я, — веско сказал лейтенант. — Вам нужно лишь отвечать. Правдиво отвечать.
— По-моему, вы превышаете полномочия, — ответил альт Грегор, ощущая, как слюна смешивается с кровью.
— Идёт война. Мы стоим на защите интересов державы. Поэтому сами определяем границы своих полномочий, — почти ласково, будто разговаривал с ребёнком, пояснил «правый». — Поэтому ещё раз напоминаю. В ваших интересах говорить правду и не пререкаться. Вы меня поняли?
— Понял, — кивнул Ланс.
Он решил соглашаться. Так правильнее. Больше надежды на то, что выживешь и сумеешь сбежать. Раз уж вляпался в дурно пахнущую историю, нужно попытаться выпутаться самому, не рассчитывая на промысел Вседержителя. Он далеко, а «правые», отделавшие его невольного соседа по заключению, вот, рядом — руку протяни. Правда, пока что протягивают руки они.
— Повторяю вопрос. Откуда у вас трагерские монеты?
— Из Трагере. Я жил в столице.
— Причина, по которой вы покинули Аркайл?