Имя на площади Победы

Алексейчик Яков

Говоря иными словами, чтобы восстанавливать город, возводить наземные сооружения, нужно было сначала создать соответствующие подземные коммуникации, от которых зависело не только наличие удобств в домах и квартирах, но и здоровье их обитателей. Общая сумма затрат на ликвидацию разрушений и решение накопившихся коммунальных и прочих проблем в Минске была такова, что многие поговаривали о переносе столицы в другой город. В. И. Шарапов в их числе называет В. А. Короля, который, по его словам, во время обсуждения планов восстановления столицы на собрании городского актива снова вспомнил о Могилеве. Назывались также Борисов, Орша, даже Столбцы, утверждает он, звучали также предложения строить столицу на новом месте. Некоторые из этих предложений теперь похожи на легенды и с течением времени обрастают все новыми «подробностями». В частности, одна из них изложена в мемуарах «Искушение властью» последнего главы правительства БССР и первого премьер-министра уже независимой Беларуси В. Ф. Кебича, вышедших из печати в 2008 г. В них со ссылкой на неназванные исторические документы с удивляющей

детализацией говорится, что во время остановки в Минске по пути на Потсдамскую конференцию в июле 1945 г. И. В. Сталин, увидев на месте города сплошные развалины, «не обращаясь напрямую к своему спутнику, а скорее самому себе сказал: «Столицу Белоруссии будем строить на новом месте. Это экономически целесообразно. А на месте разрушенного города нужно создать величественный мемориал. Пусть внуки и правнуки знают, какой ценой досталась нам победа». Слушателем Сталина тогда был тот самый П. К. Пономаренко, работавший в республике до 1948 г. Он, якобы, встретил генералиссимуса еще в Орше и всю дорогу до Минска рассказывал ему о ситуации в республике. Но тогда на вокзале собрался с духом и возразил вождю: «Нет, товарищ Сталин, мы восстановим Минск на прежнем месте. и это будет лучшим памятником героизму советских людей». А далее идет рассказ о том, что такая смелость Пономаренко весьма удивила Сталина. Он «даже бросил на него строгий взгляд, достал изо рта погасшую трубку, несколько минут размышлял, расхаживая по просторному купе». Затем спросил, почему тот так думает. А Пономаренко ответил, что это не его мнение, а «мнение народа», что если бы Сталин прошелся по городским руинам, то увидел бы надписи, сделанные руками минчан и гласящие, что их родной Минск будет возрожден. И вождь сразу же согласился, потому что «народ всегда прав».

П. К. Пономаренко – первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии в 1938–1947 гг. и Председатель Совнаркома, затем Совета Министров БССР в 1944–1948 гг.

Сама стилистика приведенных строк свидетельствует о том, что вряд ли они взяты из конкретного документа, а, скорее всего, стали плодом «художественных размышлений» того, кто помогал Вячеславу Францевичу укладывать его воспоминания и суждения на бумагу. В этом случае он сослужил авторитетному человеку не лучшую службу. Сам Сталин, если бы мог прочитать приведенные строки, скорее всего, бросил бы свою знаменитую фразу: «Врет, как очевидец!». Тем более, что встречал его Пантелеймон Кондратьевич вовсе не в Орше, а на минском вокзале и уже из Минска сопровождал в сторону Бреста. О разговоре, связанном со строительством Минска на новом месте, в мемуарах П. К. Пономаренко вообще не упоминается, а ведь это слишком важный момент для столицы республики, которой он руководил, чтобы политик мог его упустить. Кроме того, П. К. Пономаренко был слишком тертым человеком для того, чтобы очертя голову бросаться в споры с всесильным вождем, перечить которому вообще было не принято. Вряд ли мог он возражать Сталину еще и потому, что собирался выпросить кое-что для восстановления города, пользуясь впечатлением, которое произвели на руководителя большой страны развалины, увиденные им во время движения по железной дороге и на минском вокзале. И серьезные обещания были даны. Их результатами белорусская столица, да и вся республика, пользуются до сих пор. Пантелеймону Кондратьевичу тогда удалось получить согласие на размещение в Минске тракторного завода, а потом и на строительство автомобильного.

Правда, о том, как именно он добивался помощи, тоже ходят разные версии. По одной из них, Пономаренко вел речь о средствах: деньгах, кирпиче, цементе, но Сталин заметил по этому поводу, что тот не умеет просить, что просить, мол, надо для города крупные предприятия, под которые пойдут и рубли, и кирпич, и цемент. Однако в мемуарах Пантелеймона Кондратьевича говорится, что разговор о большом заводе завел именно он, а Сталин в ответ сразу назвал тракторный. Не исключено, что источником обеих версий был сам Пономаренко. Просто, будучи опытным аппаратчиком, при жизни главного человека в СССР он приводил этот пример с точки зрения мудрости вождя, а после его смерти рассказывал о своей собственной предусмотрительности. Впрочем, некоторые авторы теперь утверждают, что тогда Пономаренко вообще отказывался от всякой помощи, мол, сами справимся, что вряд ли может быть правдой – уж очень сильны были разрушения. Игорь Козлов в своей публикации, посвященной В. И. Козлову и опубликованной в журнале «Беларуская думка» в октябре 2015 г., утверждает, что точку в спорах о том, где предстояло вырасти послевоенному Минску поставил именно Сталин во время той самой остановки на минском железнодорожном вокзале по пути на Потсдамскую конференцию. Именно по его распоряжению «разрушенную войной столицу стали возводить на старом месте». При этом автор публикации не делает никаких ссылок на документы или мемуарные источники.

А разговоры о возможном строительстве нового Минска на новом месте после войны действительно велись. Возникали они, как утверждают люди, помнящие то время, чаще всего в среде архитекторов. Белорусский историк Э. Г. Иоффе, ссылаясь на неопубликованные воспоминания В. А. Короля, утверждает, что «дискуссия о том, на каком месте восстанавливать Минск, длилась почти два года – 1945-й и 1946-й». В самом деле, в Белорусском государственном архиве научно-технической документации хранятся записи Владимира Адамовича,

и в них говорится, что «не случайно возник вопрос, стоит ли восстанавливать город Минск на развалинах и руинах, имея в руках лопату и лом. Этот вопрос долго обсуждался, предлагалась новая площадка на расстоянии 10 км от Минска.

В результате тщательных экономических расчетов, а также с учетом традиций… и было принято решение восстанавливать и развивать Минск на прежнем месте. Жизнь доказала правильность данного решения». Каких-либо городов, куда можно было перенести столицу, он в своих записках не назвал.

Несмотря на то, что идея создания столицы на ином месте принята не была, все понимали, что во всех случаях речь по сути шла о строительстве нового Минска. Ведь простое восстановление города в том виде, в каком он был до войны (за отказ от чего сейчас иногда звучат сожаления и даже упреки в адрес тогдашнего руководства республики и города), вряд ли могло планироваться еще и потому, что без создания соответствующей инфраструктуры – коммунальной, дорожной – в нем нельзя было бы ни развивать промышленное производство, ни строить дома с соответствующим набором удобств для жителей. Итог всем тем поискам впоследствии подвел тот же В. А. Король уже в более позднем своем докладе «Оценка решения основных вопросов планировки и застройки г. Минска с учетом перспектив застройки города». В нем отмечено, что «принципиальное отличие генплана 1945–1946 г.г. от ранее сложившейся структуры города заключалось в следующих основных положениях:

– в создании новой системы функционального и строительного зонирования территории города, предусматривающей раздельное размещение крупных промышленных районов и жилых районов капитального строительства;

– в превращении радиальной системы магистралей в радиально-кольцевую;

– в укрупнении кварталов до 4–8 га и резком повышении удельного веса многоэтажной застройки с созданием архитектурных ансамблей и новой системы основных общественных центров;

– в создании единой развитой системы зеленых насаждений общего пользования в составе крупных парков, скверов, садов и бульваров с нормой на расчетный период 18 кв. м на жителя;

– в обводнении города, т. е. создании водных зеркал из озер, прудов; расширения, углубления, благоустройства р. Свислочь и постройки набережной с регулированием берегов и созданием по ним зеленых насаждений;

– в выносе из жилой зоны ряда вредных предприятий».

Народный архитектор СССР Борис Рафаилович Рубаненко.

Один из авторов застройки Привокзальной площади в г. Минске

Академики архитектуры, одни из авторов записки «Основные соображения о планировке и восстановлении города Минска». Слева направо: Аркадий Григорьевич Мордвинов; Владимир Николаевич Семенов; академик АН С ССР, заслуженный архитектор СССР Алексей Викторович Щусев. Он же поддержал разработанный Г. В. Заборским проект генерального плана восстановления Полоцка; Николай Джемсович Колли

Притом такую линию, как следует из документов тех лет, проводили, в первую очередь, архитекторы, которые, выражаясь привычным для них профессиональным языком, предлагали как раз воспользоваться большими разрушениями, чтобы воссоздать город на совершенно новой основе. В какой-то мере по этой причине восстановительно-строительные мероприятия начались с задержкой на несколько лет, так как требовалось время для выработки концепции, составления генплана, создания технической документации, согласования того и другого в союзной столице, изыскания средств. Потому-то Н. С. Патоличев, прибыв на работу в Минск в 1950 г., был удивлен, что даже на центральных улицах еще вовсю кипела работа, в то время как в Ростове-на-Дону, откуда он приехал, все восстановительные мероприятия были уже закончены. Важнейшим доводом в пользу того, что зодчие смогли настоять на своем, что их мнение было определяющим, является утверждение летом 1944 г. Пантелеймоном Пономаренко состава специальной комиссии, в которую вошло четыре академика архитектуры.

Народный архитектор СССР Борис Рафаилович Рубаненко.

Один из авторов застройки Привокзальной площади в г. Минске

Выводы этой комиссии хранятся в Национальном архиве Республики Беларусь. Это «Основные соображения о планировке и восстановлении города Минска», легшие в основу принятия последующих государственных решений, направленных на выработку генплана Минска. Они настолько существенны, что есть смысл привести их полный текст: