In Memoriam. Сборник воспоминаний, статей, иных материалов
Шрифт:
Пользуясь случаем, хотел бы здесь вспомнить и других ушедших от нас блестящих профессоров кафедры, выдающихся ученых, цивилистов, педагогов, у которых мне посчастливилось учиться, сыгравших огромную роль в развитии российской юридической науки, практики: Римму Леонидовну Нарышкину, Константина Константиновича Яичкова, Евгения Александровича Васильева и других преподавателей кафедры, воспитавших не одно поколение специалистов. Они всегда с нами.
Н.К. Беляева. Сергей Николаевич
23 сентября 2000 г. мне посчастливилось быть принятой на работу в качестве лаборанта кафедры международного частного и гражданского права. Но я тогда еще об этом не знала. В тот день были «смотрины», которые мне и моей возможной напарнице устроили заведующий кафедрой профессор Сергей Николаевич Лебедев, профессор Виталий Алексеевич Кабатов и доцент Николай Георгиевич Елисеев. Мне 18 лет, я учусь на втором курсе вечернего факультета (ныне – ИВЭС) нашего Университета и еще ничего не знаю о том, с кем общаюсь, и о том, как мне дороги будут сотрудники моей кафедры. А пока я имею наглость заявить, что мне еще надо на музыку успеть и что приду позже. Вот она молодость и беспечность! Когда я вернулась, оказалось, что напарницы у меня не будет и мне принимать хозяйство одной.
Помню, как очень старалась делать все аккуратно, внимательно и в срок, но Сергей Николаевич относился очень настороженно ко мне и к моей работе. Как я потом поняла, мой возраст был причиной недоверия заведующего кафедрой: долгое время на кафедре работала легендарная Елизавета Ивановна, а это был человек с большим опытом. К счастью, период моего вхождения в работу был недолгим. И помню свое ликование, когда Сергей Николаевич меня первый раз похвалил. С тех пор и тени недоверия я уже не чувствовала. Я вообще не помню, чтобы Сергей Николаевич хоть когда-нибудь сердился или ругался. Это был очень деликатный, выдержанный и внимательный человек. Он всегда с большим трепетом относился к преподавателям. По-отечески заботился. Ему было важно все: с каким настроением сотрудники пришли на работу, как идут дела в семье, пишутся ли учебники или статьи. Сергей Николаевич очень переживал за всех нас. Всегда держал связь с теми, кто «временно» не работал на кафедре. Он считал, что рано или поздно все, кто ушли, обязательно вернутся! Сергей Николаевич очень неохотно расставался с сотрудниками и всегда радовался, когда «птенцы» возвращались в родное «гнездо». Я была свидетелем того, как он организовывал переезд на дачу Наталии Иосифовны Татищевой, хотя она уже давно на кафедре не работала; как ему удалось завлечь на полную ставку Елену Ивановну Каминскую и он был очень этому рад; как он переживал, когда накануне очередного Нового года в день защиты диссертации аспиранта чуть не понизили в должности доцента Николая Георгиевича Елисеева, потому что пропустили срок оформления документов. Сергей Николаевич с трепетом относился к атмосфере на кафедре и часто мне говорил о том, как важно эту атмосферу поддерживать. Я была потрясена глубиной души и интеллигентностью этого человека. Бывали моменты, когда по каким-то рабочим вопросам мне приходилось убеждать заведующего: мы беседовали на равных, хотя находились в абсолютно разных «весовых» категориях. Наши беседы проходили в мягкой и даже шутливой форме, и, как правило, стоило мне поподробнее рассказать о вопросе, как Сергей Николаевич соглашался со мной в его отношении. Бывало, и журил меня: «Записывайте, Надя, записывайте!» – но как-то тепло, так, что потом сразу хотелось работать еще лучше.
Вот с компьютером Сергей Николаевич никак не хотел общаться. И говорил с большим уважением, что по этой части ему помогает внук Коля. Так что можно сказать, что мы и с Колей вместе работали! И с чудесной дочерью Еленой Сергеевной, и с замечательной супругой Асей Николаевной. Еще стоит упомянуть и о Татьяне Владиславовне Каменской – правой руке Сергея Николаевича в МАК, председателем которой он был около 40 лет. И до смешного доходило, когда часто при общении Сергей Николаевич называл меня и Асей, и Таней, и Леной, и только потом до моего имени добирался.
Когда Сергей Николаевич давал кому-нибудь поручение или задание, то он всегда помнил об этом и мягко и вкрадчиво спрашивал о его выполнении. И если задание еще не было выполнено, хотелось провалиться сквозь землю. Ему было важно, чтобы кафедра была на высоте и ее авторитет только рос, чтобы сотрудникам кафедры было комфортно. И нам
Когда Сергей Николаевич перешел на должность профессора, он не переставал делиться с нами своей мудростью, хотя и переживал, ведь он руководил кафедрой более 30 лет. Его окружала какая-то аура спокойствия и величия, и мы все попадали под его обаяние.
С Виталием Алексеевичем Кабатовым было невероятно интересно общаться. С ним можно было обсудить все: и книги, и политику, и моду, и музыку, и даже новые функции в компьютерных программах. С ним можно было даже посекретничать или пуститься в авантюру: в такие минуты профессор становился словно мальчишка, и мне было очень легко с ним – разница почти в 60 лет не чувствовалась. Ему очень нравилось узнавать новое. Я была крайне удивлена, когда Виталий Алексеевич на девятом десятке решил научиться работать на компьютере. И ведь сделал это! Он был счастлив как ребенок и очень горд собой, когда принес на кафедру статью, которую напечатал сам! Виталий Алексеевич одним из первых на кафедре сделал слайды для своих лекций по римскому праву. Большую помощь ему оказал в этом доцент кафедры международных отношений и внешней политики России Ильдар Абдулханович Ахтамзян. А потом уже мы с Виталием Алексеевичем делали слайды для лекций по гражданскому праву. Сухую учебную информацию он разбавлял музыкой и картинами, чтобы студентам было интересно. Виталий Алексеевич всегда очень уважительно разговаривал со студентами, терпеливо отвечая на их многочисленные вопросы. Он казался невероятно хрупким, поэтому возникало желание за ним ухаживать, но при этом рядом с Виталием Алексеевичем всегда было ощущение, что находишься с кавалером, который как раз ухаживает за тобой. И мы всегда обнимались при встрече и прощании.
На кафедре вели разговоры не только на учебные и ученые темы – очень много и часто шутили. Вспоминаю остроумнейшие беседы профессора Виталия Алексеевича Кабатова и профессора Евгения Александровича Васильева. И так это было и смешно, и деликатно, и очень тепло. Евгений Александрович частенько называл Виталия Алексеевича пижоном, потому что он всегда был безукоризненно одет. В этом ему помогала его дочь Елена Витальевна, которая тоже не устояла перед чарами Сергея Николаевича Лебедева и стала преподавателем кафедры, к величайшей его и нашей радости.
Наше общение с Виталием Алексеевичем, его обаятельной супругой Саидой Павловной и его дочерью не ограничивалось рамками кафедры: мы встречались и в домах отдыха, и в санаториях, где они проводили свой отпуск. Меня удивляло, сколько энергии было у Виталия Алексеевича: он и плавал, и играл в настольный теннис, и очень много ходил пешком. А зимой – и на лыжах.
Единственной темой, которой мы не касались, была тема войны. Виталий Алексеевич знал, как это было страшно, а я догадывалась, и эту тему мы не затрагивали. Пару раз всего он сам рассказывал какие-то эпизоды.
Сергей Николаевич Лебедев и Виталий Алексеевич Кабатов – удивительные люди! С невероятным обаянием и внутренней силой. В них чудесным образом сочетались величие и простота. Я счастлива, что столько лет провела в их обществе, и благодарна им за чуткость, за доброту, за бесценную школу жизни.
В.Г. Нестеренко. Люди-легенды!
Моими коллегами, преподавателями и однокашниками было и будет сказано очень много хороших, теплых и искренних слов и признаний в адрес Сергея Николаевича Лебедева и Виталия Алексеевича Кабатова. Осмелюсь тоже сказать несколько слов о моих учителях.
При первой встрече с этими великими подвижниками юридической науки и практики у меня было ощущение неимоверной радости от самого факта общения и ожидания постоянных открытий. Для нас, молодых ребят, студентов, практически все, что мы получали от учителей, было новым, интересным и познавательным. Со временем понимаешь, что немаловажную роль во всем этом процессе сыграли их высочайший уровень знаний, культуры и природный дар учителя – человека, который может столь искусно передавать свои знания молодому поколению.