Индульгенция для алхимика
Шрифт:
Отец Пауль поцеловал крест, отложил его на поднос и воздел вверх обе руки:
– Princeps gloriosissime coelestis militiae, sancte Michael Archangele, defende nos inproelio et colluctatione, quae nobis adversus principes et potestates, adversusmundi rectores tenebrarum harum, contra spiritualia nequitiae, in coelestibus.
(Князь преславный воинств небесных, святой архангел Михаил, защити нас в бою и в брани нашей против начальств и против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных[113]
Голос священника взлетел вверх потревоженной птицей, отразившись
Капеллан же произносил последние фразы литании[114]
:
– Veni in auxilium hominum, quos Deus creavit inexterminabiles, et ad maginemsi militudinis suae fecit, et a tyrannide diaboli emit pretio magno.
(Приди на помощь людям, Богом бессмертными сотворенным, и по подобию Его соделанным, и ценою великою искупленным от владычества диавольского).
Неожиданно струна лопнула. Густав испытал огромное облегчение, словно с плеч сняли тяжелый мешок. На душе стало спокойно, вся тревога и переживания, преследовавшие алхимика после Рагенсборга и слегка успокоенные в епископстве Пассау, исчезли. Шлеймниц вздохнул, краски мира, до этого момента казавшиеся тусклыми и выцветшими, словно буквы на старом пергаменте, вновь обрели яркость и заиграли сотнями разных оттенков. Захотелось петь, радоваться жизни и, поделиться нахлынувшими чувствами с кем ни будь еще!
Отец Пауль закончил службу:
– Sed projectus est draco ille magnus, serpens antiquus, qui vocatur diabolus et satanas, qui seducit universum orbem; et projectus est in terram, et angeli ejus cum illo missi sunt. Alliluia!
(И низвержен дракон великий, змий древний, рекомый диаволом и сатаною, весь мир совративший, и наземь низвержен, и ангелы его вместе с ним низринуты. Аллилуйя!)
– Аллилуйя!
– вторя патеру, воскликнул студиозус, истово и торжествующе налагая на себя крестное знамение.
Страдающая от жары паства нестройно подхватила: "Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!", после чего, с почтением глядя на усталого милитария, по очереди начала подходить к нему за благословлением, становясь на одно колено и склоняя голову. Фон Хаймер что-то сказал барону, тот кивнул, делая знак восточнику Нойгену и кригмейстеру фон Хильдегарду подойти к головной повозке.
Густав, согласно статуса помощника капеллана, получал бенедикцию последним. Отец Пауль перекрестил студиозуса, возложил руку на его темя и произнес символическую формулу:
– In nomine Patris, et Filii et Spiritus Sancti! Amen!
Шлеймниц поднялся.
– Благодарю, дом патер.
– У нас есть еще одно дело, - священник помассировал двумя пальцами покрасневшие глаза.
– Киворий не разбирайте, придется немного задержаться. Тут очень хорошее место... для встречи с покойным магистром Ветинсом. Скоро ты с ним познакомишься.
***
Имя первого священника, обнаружившего, что на Лимбус Инферни чтение молитвы иногда приводит к совершенно непредсказуемым последствиям, оказалось затерянным в веках. Люди начали появляться на Terra Secunda еще задолго до Первой Волны, правда, небольшими группами, которые едва могли выжить и противостоять
Лишь вмешательство Церкви смогло остановить братоубийственную войну. Еще через десять лет, Верховный Понтифик Гигин Первый объявил о воздвижении нового Престола Святого Петра, ратифицировал границы Сеттора Делла Чиеза[114.1]
и утвердил Уставы Двенадцати Орденов.
С того времени и началось серьезное изучение прекаций. Далеко не каждая молитва проявляла чудодейственные свойства. Путем многих проб и ошибок, за несколько десятилетий, были собраны основные Бенедикционалы, дополняемые Церковью до сих пор. Каким образом они действуют... не знал никто, но мэтры сошлись в мнении, что главное - это 'дивинитатум', благочестие и праведность священнослужителя, достигаемые постом, умерщвлением плоти, долгими откровенными молитвами, идущими из глубины души, а самое главное - безгрешной жизнью клирика. И чем дивинитатум сильнее, тем мощнее влияние прекации на окружающий Мир.
А спустя некоторое время, начали появляться автодидакты[114.2]
– малефики, извратившие слово Божие в собственных низменных целях. Им была нужна Власть, ради которой они уничтожали целые сеньории, превращая цветущие долины в безжизненную пустыню. Организованный колдунами - сатанистами Орден Черной Лилии, и по сей день давал поросль, забирая человеческие души в разных провинциях Трех Империй. И ни доминиканцы, ни милитарии, ни адепты Святого Варнавы[114.3]
не смогли выкорчевать эти дьявольские ростки.
– Эй, Густав! Чего встал? Помогай иди, - прервал раздумья алхимика окрик Николаса.
– А то без тебя я не справлюсь, - показал на чан со святой водой.
Пришлось заняться делом.
Обоз уехал спустя четверть часа, оставив только последний фургон, отписанный в распоряжение милитария. С все еще немного возбужденным Густавом и священником остались лишь Николас, Эммерик и недовольный Адольфиус, которым патер строго настрого приказал сидеть в повозке и не высовываться. После службы, компания подкрепилась теплым вином и копченой рыбой, прихваченной из Мюрека, взбодрившийся отец Пауль начал готовиться к новому экзорцизму. Солнце скрылось за пушистым белым облаком, серым платком накинув на землю долгожданную тень, сразу стало прохладнее. Умолк надоедливый стрекот кузнечиков, исчезли оводы, перестав беспокоить разгоряченных лошадей, притихли докучливые мухи...
Капеллан вытащил из своей походной сумы пять небольших шкатулок, взял вычищенное алхимиком кадило, уложил внутрь уголь, маленький кусочек селитры для розжига, а потом принялся наполнять серебряный стакан гранулами из коробочек, соблюдая только ему одному известную пропорцию. Окончив это занятие, фон Хаймер снизошел до некоторых объяснений:
– Времени после смерти магистра прошло совсем немного, его Дух, обретаясь по ту сторону Грани, далеко уйти еще не успел, так что призыв услышит обязательно. Моих познаний для этого хватит. Не беспокойся, студиозус, будет у тебя Наставник. Пусть даже и призрак, это, как я понимаю, не важно. Главное, что он поможет приготовиться к рукоположению... возможно, даст еще пару дельных советов.