Inferente. История одного письма
Шрифт:
Как раз к этому времени мы вошли в главный холл, оплетенный трубами аэропочты. В отличие от вчерашней ночи, сейчас здесь кипела работа: за каждым столом сидели работники и усердно набирали сообщения на печатных машинках, запаковывали посылки, укладывали в конверты письма и выполняли прочие услуги, за которые почтовая служба пользуется спросом.
Мы прошли на склад, где обычно получали посылки и письма на доставку. Там пыхтел пышный усач Джонатан, сортируя недавно полученное по месту назначения. Он тоже был в униформе — коричневых штанах и жилете поверх белой
— Доброе утро! — поздоровались мы.
— Доброе, — обернулся он. — Пришли за работкой?
— Как всегда, — кивнула я.
— Я смотрю, сегодня её хватает, — добавил Лиум, оценив масштабы.
— И не говорите! Чем ближе праздники, тем больше посылок. Ваши уже готовы к развозке, — сказал он, кивнув на груду упаковок и стопку писем справа на столе.
— О, спасибо за оперативную работу! — поблагодарила я, просмотрев список адресов, пока Лиум взялся погружать посылки на тележку. — А можно мы…
— Берите трёхместный, — улыбнулся он в усы и бросил мне ключ.
— Спасибо! — просияла я.
— Попутного ветра! — ответил он, возвращаясь к работе, пока мы покатили телегу на улицу, к стоянке аэростатов.
Солнечные лучи хорошо освещали голую брусчатку, ласкали лицо и слепили глаза, но не особо грели. Поэтому, пришлось натянуть на глаза защитные гогглы, после чего ситуация несколько улучшилась.
Мы подошли к ближайшему трёхместнику — сравнительно небольшому летательному аппарату с двумя креслами спереди и одним сзади, сразу за которым оставалось довольно места для груза. В хорошее время там могли устроиться двое, а то и трое человек для дрёмы, поэтому трёхместники чаще всего давали для дальних доставок. И так как сегодня почти все наши посылки и письма направлялись в пригород и посёлки, то на его выдачу нам были все основания.
Я провела рукой по серебристому металлическому корпусу, а затем открыла двери, запустив утренний воздух. Привычная погрузка заняла совсем немного времени — Лиум подавал снизу, а мы с Флейм принимали.
Бегло проверив готовность систем к полёту, все заняли свои места: я пилотское, Лиум штурмана, а Флейм — пассажирское.
Далее всё шло, как по маслу — Флейм называла адреса, Лиум сверялся с курсом, а я плавно вела наш аэростат по сереющему небу то к одному, то к другому дому. Потом она выскакивала из салона, подходила к двери и вручала посылки и письма, либо оставляла последние в почтовом ящике. Флейм очень любила видеть радость людей, когда они получали ожидаемую, а то и неожиданную вещицу от кого–то за сотни километров.
Работа была не особо сложной, и мы то и дело напевали с Лиумом песни нашей любимой группы. Флейм закатывала глаза — она любила другую. Тогда мы включали встроенный проигрыватель, и там играла музыка, которая нравилась всем.
К полудню у нас осталось всего одно письмо. Оно было плотно запаковано, с несколькими почтовыми марками и печатями, довольно объёмное и с предписанием: «Отдать лично в руки». В подтверждение последнего, там стоял штамп «Заказное», а их иначе передавать нельзя. Такие случаи — редкость, и стоят недёшево. Но и за
— Какой там адрес, говоришь? — уточнила я.
— Ясный Хутор, 1, профессору Й. В. Палеасу, — прочла Флейм и нахмурилась. — Странное название! Где это вообще?
— Без понятия, — ответил Лиум, вертя карту так и эдак. — По всей области ничего такого нет.
Я сдвинула брови.
— Там больше ничего не сказано?
— Тут так много всего написано, что одно наложилось на другое, — ответила подруга. — Нельзя, что ли, нормально писать?
— И всё же, поищи хорошенько. Вдруг, там есть какие–то подсказки, — попросила я.
— Ищу. Лиум, погляди, может, вместе разберёмся, — предложила она, подходя к переднему сиденью. Я предусмотрительно сбавила скорость, почти зависнув в воздухе.
— Хм, почтовый индекс, код страны, номер оплаты, ещё один код страны… — бормотал Лиум. — Сколько же отделений почты оно прошло?
Зафиксировав аэростат, я приподняла очки и тоже посмотрела на конверт. И правда, надписей там был целый вагон и небольшая тележка, и многие накладывались друг на друга.
Но хорошенько присмотревшись, можно было различить набор цифр, почти перекрытый одним из поздних штампов. Первым его заметил Лиум.
— Как думаете, что это может быть?
— Может, очередной код. Их тут куча, — предположила Флейм.
— А может, и нет. Смотрите, он написан теми же чернилами, что и адрес получателя — значит, это писал отправитель. И это напоминает мне…
— Координаты! — закончила я.
— Именно, — кивнула он, и принялся шарить по карте в поисках нужной точки.
И вскоре, таки нашёл её — далеко на севере от Тарлина, в глухой пустоши. В ней десятки лет никто не жил из–за холода и неразвитой инфраструктуры. Там нельзя было заниматься ни фермерством, ни наукой, потому что для обоих так или иначе нужно было тепло, а выделять финансы на постройки и отопление зданий в таких местах никто не собирался.
— Там же никто не живёт! — воскликнула Флейм.
— Видимо, кто–то всё–таки живёт, — возразил Лиум. — Но туда лететь часа три минимум, и надо тепло одеться.
— И проверить прогноз погоды — там бывают бураны, из которых даже на трёхместнике сложно вырулить.
— Тогда, может, подождём до завтра? — предположила подруга.
— Но завтра будут новые заказы, — напомнила я. — И кто знает, во сколько мы управимся. Сегодня нам повезло, и паром был один, но обычно их два. А значит, дел будет невпроворот.
— И что нам делать? — задался вопросом Лиум.
— Попробуй связаться с базой и узнать, есть ли у них сведения про погоду в том регионе. По поводу тёплой одежды — возьмём наши зимние пальто.
— А если мы задержимся там на дольше? Три часа туда и столько же обратно. Плюс мы можем там застрять, а еды у нас никакой. Да и я уже сейчас голодная, — пожаловалась подруга.
— Можем купить, — нашлась я. — Залетим в харчевню на перекус. В пригороде их полно.
— А ещё там связь лучше, и я смогу узнать прогноз погоды.