"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
Да, молодые люди не понимали, что происходит с ним. Да и никто не смог бы понять, что с ним, кроме его самого и графини Брунхильды фон Мален.
Больше кавалер стрелять не хотел, Максимилиан уже зарядил пистолет, и выстрелил в колоду. А он пошел в дом. А там, у порога, стояла его сестра Тереза, как будто ждала его. Она явно была встревожена. Щеки красны, руками платок комкает. А он не заметил того, прошел мимо в дом, а там за столом с госпожой Эшбахт вел вежливую беседу ротмистр Арсибальдус Рене. Хоть и не до того Волкову
А еще подпоясан он офицерским шаром, и сапоги его, и одежда вычищены. Словно ко смотру приготовился. Как кавалер вошел, так ротмистр встал. Стоял со шляпой в руках.
— Вы ко мне? — спросил кавалер не очень ласково.
Сейчас его занимало только письмо Брунхильды. А Элеонора Августа лукаво поглядела на него. Как будто она что-то знала.
Кавалер даже взглядом ее не удостоил. После ее письма, что давала ему прочесть Бригитт, ему жену видеть не хотелось. Будь она хоть трижды его жена перед Богом и людьми.
— Да, — отвечал Рене, чуть смущаясь, — прошу вас уделить мне время, кавалер.
— Садитесь, — предложил ему Волков и сам сел.
Гремя мечом и кирасой, ротмистр сел за стол рядом с Волковым.
Помолчал, потом откашлялся, и, заметно волнуясь, произнес:
— Думаю, просить вас кавалер об одолжении.
«Неужто денег собрался просить, он же только вчера долю офицерскую за ярмарку получил, денег там целый мешок вышел, зачем же ему еще?» — думал кавалер не без удивления.
— Хочу просить вас о большой милости и большой чести, — продолжал Рене медленно и все так же смущаясь.
— Да говорите уже, Рене, — торопил его Волков. — Будь вы в деле так нерасторопны и нерешительны, так я бы вам уже выговорил бы.
— Да-да, — соглашался ротмистр, — вы правы, тянуть тут нет нужды, решительным шагом вперед. Да будет Господь со мной, в общем, решил я просить у вас руки женщины из вашего дома.
«Этот старый дурень никак на рыжую Бригитт нацелился, — подумал Волков. — Ну, уж нет». Эту красотку он не собирался отдавать никому. Достаточно того, что он отдал одному такому вот господину свою «сестрицу» Брунхильду. Нет, он не хотел отпускать Бригитт. Он стал уже думать, как отказать ротмистру, а тот продолжал торопливо и сбивчиво:
— Я знаю, что то большая честь, что я не так уже и молод, и совсем не богат, хотя сами знаете, кое-что у меня есть из серебра, но все-таки прошу вас о такой милости, прошу сделать меня счастливым, и отдать мне в жены вашу сестру.
— Сестру? — удивился Волков. Он даже обернулся к двери, где надеялся увидеть сестру.
Но там ее не было.
— Да, вашу сестру, госпожу Терезу, — продолжал Рене с волнением.
У кавалера от сердца отлегло, нет, Рене не собирался увести у него рыжую Бригитт. А сестру…
— А вы говорили с моей сестрой? — спросил он у ротмистра.
—
«У него усы наполовину седые, плешь на голове, куда ему жениться? Зачем? Он почти старик, с правой стороны лица выбиты зубы, на щеке шрам. Он старше Волкова лет на десять, ему может пятьдесят через два три года будет. Он не думал, что его сестра захочет за муж, ей уже тоже далеко за тридцать, не девица на выданье давно. Неужели она согласна?»
— Увалень, — говорит кавалер, — на дворе моя сестра, зовите ее.
Увалень тут же уходит, а Рене сидит и все бубнит что-то, бубнит. А сам мнет шляпу, волнуется.
Пришла сестра, она точно знала о разговоре, румяная, тоже платок теребит.
— Сестра, господин ротмистр пришел просить вашей руки, — он помолчал, осматривая ее с ног до головы, — и вижу, что это для вас не новость.
— Ах, — она краснеет еще больше, — я вам о том не говорила, но господин ротмистр уже со мной две недели назад об этом говорил.
— И что же вы решили, сестра?
— Так, что же мне решать, господин ротмистр человек не бедный…
«Да уж не бедный, конечно, весной мне ему приходилось сапоги покупать», — вспомнил Волков.
— …и щедрый, — она из под платья достает тонкую золотую цепочку с распятием, — это мне господин ротмистр подарил.
— Вот оно как, — кивает кавалер.
— И еще он такой обходительный человек, сразу видно из благородной семьи.
— Ну, так вы согласны выйти за него?
— Конечно. Отчего же нет? — говорит она. — Сердце мое к нему лежит.
Волков смотрит на притихшего Рене. «Сердце лежит? К нему? К бедному, плешивому старику которому скоро пятьдесят, человеку с перекошенным лицом и домом из орешника и глины? Да, этих женщин не поймешь, а ведь она сама еще ничего, высокая, не тощая, ладно сложенная».
Видя сомнения брата, и расстроенное лицо ротмистра, госпожа Тереза заговорила быстро:
— Брат мой, другого себе жениха я не ищу, мне этот мил, и девочек моих он, говорит, что любит. И они его полюбили.
— И девочки его полюбили? — удивляется кавалер. — Когда же вы все это успели?
Сестра и Рене молчат, словно виноватые.
— Зачем же вы счастью сестры своей препятствуете? — вдруг заговорила госпожа Эшбахт, что молчала все время до этого, — может господин ротмистр мил сердцу ее.
Волков смотрит на нее.
— Мил мне ротмистр, мил, — кивает сестра.
— Ну, хорошо, — с видимой неохотой соглашается кавалер, — раз вы себе другого счастья не видите, то конечно. Ротмистр, берите мою сестру замуж.
— Ах, кавалер, ах… — Рене вскакивает, стоит за столом, чуть ли не слезы в глазах, шляпу к груди прижимает, — вы кавалер… Нашли себе самого верного товарища.