"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
— Да, дядя, тут большой хитрости не будет, — говорит племянник. — Только о цене сговоримся.
Ветер с реки доносит неприятный запах. Волков морщиться, смотрит, что это воняет, юноша ловит его взгляд:
— Это наш родственник, просил сырой кожи на пробу привезти, вон баржа полна. Сейчас разгружать будем. Думаю, денег с него за разгрузку не брать.
— Да, не бери, родственник нам хороший достался, полезный. Уголь весь распродали?
— И двух десятков корзин не осталось, — сообщил Бруно, — все у Кёршнера
— И что же по углю у нас вышло?
— Дядя, — Бруно счастливо улыбается, — на круг чистой прибыли — сто двадцать семь талеров без малого, и то без тех корзин, что ещё не проданы.
«Ну что ж, неплохо, и ведь все довольны: и Гевельдас, что возил уголь, и Кёршнер, что хранил его на своих складах».
Он подумал о том, что три таких сделки в год позволят ему свести расходы с доходами. Ну почти.
— Раз уж вы договариваться будете о встрече с лесоторговцем, — заговорил кавалер, — то торговца углём Фульмана позовите. Уголь летом, конечно, не так нужен, но и летняя цена на него другая. Может, ещё поторгуем углём с выгодой.
— Хорошо, дядя, — отвечал Бруно.
Максимилиан подвёл ему коня, он уже сел в седло, как тут заговорил Михель Цеберинг:
— Господин, Бруно забыл вас спросить.
— Ну?
— Купцы в Малене спрашивают, можно ли в ваших амбарах товары хранить, дороги-то хоть и плохие, но уже подсыхают, многие думают, сюда товары свои возить и с ваших пристаней грузиться.
— Да-да, дядя, — вспомнил Бруно, — о том многие спрашивали. Хотят знать цену на склады и цену на погрузки.
— Амбары до урожая всё равно пустые будут стоять, сдавайте их. Цену не ломите, узнайте в Малене цену на склады, такую же пока просите. Стоимость погрузки узнайте в Лейденице. Пусть купцы начинают сюда ездить.
Ему нужны были купцы из Малена и Вильбурга. Чем больше людей будет в нём заинтересовано, заинтересовано в его складах и пристанях, тем труднее графу будет интриговать против него. Да и на герцога купчишки влияние имеют.
«Надо будет узнать цену на баржи. Если все будут грузиться с моей пристани, так добро пожаловать и на мои баржи».
Уже по лоснящейся физиономии Сыча было ясно, что он собою горд. Волков ещё с коня не слез, а они с Ежом уже тащат к нему какого-то плюгавого мужичонку. А Фриц Ламме ещё издали кричит:
— Вот, экселенц, нашли мы его.
Точно, они молодцы. Кавалер сразу узнал в нём одноглазого монаха. И тот узнал Волкова, стоял, трясясь всем телом.
— Ну, — мрачно спрашивает кавалер, — и к какому же монашескому братству ты принадлежишь?
Мужичонка зыркнул на него единственным глазом и… заплакал.
— Да никакой он не монах, экселенц, — говорит Сыч, — это Ганс Фегерман, вор из Малена, пьяных гостей по кабакам обворовывал. С трактирщиками в доле работал.
— И игрочишка, —
Волков понял сразу, что этого Ганса Фегермана наняли, никакого отношения к разбойникам, что на него напали, этот тип не имеет.
— И сколько же тебе предложили?
Ганс Фегерман жалобно всхлипнул. А Волков тут же вспомнил, как из головы Георга фон Клаузевица торчал арбалетный болт и как звякнул меч о мостовую, что тот не удержал слабеющей рукой. От этого воспоминания тут же перекосило рыцаря от злости и, не милосердствуя, он с оттяга врезал хлыстом прямо по морде, по левой щеке ублюдка.
Жёсткий стек сразу рассёк кожу на щеке, чай, не лошадиная кожа-то. Мерзавец заорал и схватился рукой за рану, а через пальцы тут же покатились на его одежду капли крови. Но Волкову плевать было на кровь, он произнёс, почти шипя от злости:
— И не вздумай скулить, будешь скулить, так велю тебя повесить на заборе и сечь, пока вся шкура не слезет. Отвечай мне, сколько тебе заплатили?
— Не надо, господин… — причитал вор.
— Сколько? — кавалер снова занёс стек.
— За то, чтобы вас нашёл, три талера, — пролепетал Ганс Фегерман.
— Где нашёл?
— Я два дня у южных ворот просидел, пока вы не приехали. А как дождался, так пошёл за вами, когда вы к епископу поехали.
— А потом?
— Потом дождался вас, пока вы не поехали к купцу Кёршнеру. У прислуги узнал, что вы сели там обедать, — тут вор замолчал.
— Дальше говори, демон поганый, не заставляй господина ждать, — произнёс Сыч и врезал вору под рёбра в правый бок.
Тот тут же согнулся от удара, заныл, но, вспомнив хлыст, разогнулся и трясущимся голосом продолжил:
— И побежал в кабак.
— В «Пьяном купце» бриганты заседали, — вставил Ёж.
— В «Пьяном купце»? — вспоминал кавалер. — Это тот кабак, что у городского арсенала?
— Угу, — кивал Сыч, — тот.
— Да, господин, — стонал вор.
«То есть в пятистах шагах от дома графа! Ну понятно».
— И всё о вас сказал Ульму.
— Это бородатый такой, высокий, красивый? — снова вспоминал Волков.
— Точно так, господин. Бородатый, бородатый.
— Ульм? Это имя его или фамилия?
— Кличка, все бриганты звали друг друга по кличкам, — говорил Сыч, — вели себя тихо, скромно. Но в трактире не ночевали.
— Ещё бы, зачем деньги тратить, когда дворец графа рядом, — для себя говорит кавалер и спрашивает у вора: — А этот Ульм и его люди конечно не из Малена были?
— Нет, господин, не маленские они.
— А от куда же?
— Не знаю, господин. Может, с Вильбурга.
— И что дальше было после того, как сказал ты Ульму, что я у купца обедаю?
— Господин, — захныкал Ганс Фегерман, — я невиноват, я хотел уже уйти…