Инквизитор. Охота на дьявола
Шрифт:
— Ловко, ловко, — ответил инквизитор. — Подсунул вместо себя другого и теперь воображаешь, что можешь делать все, что тебе заблагорассудится?! Ты пролил кровь четырех человек, теперь мы посмотрим, какого цвета твоя собственная. Может быть, она черна, как твоя душа?
Отведя клинок де Гевары кинжалом, Бартоломе сделал выпад. Удар был верным и сильным. Шпага инквизитора должна была вонзиться точно в грудь дьявола. Должна была. Но она согнулась почти вдвое и переломилась со звуком, похожим на стон. Бартоломе едва успел
— Идиот! — злобно рассмеялся дьявол. — Разве ты не знаешь, что бесы неуязвимы?
Итак, под камзолом дьявол носил кольчугу. Только мастера Востока могли выковать такое чудо — тонкие, легкие, но прочные кольца.
Кольчуга защищала массивное туловище дьявола. Рогатый шлем защищал голову. Прочная маска с прорезями для глаз прикрывала лицо. Неуязвим. Силен, как бык, и жесток, как настоящий демон. Пот выступил на лбу у Бартоломе. Он стоял перед беспощадным чудовищем, а в руках у него был только бесполезный обломок шпаги.
Конечно, кольчуга, широкий плащ, шлем с рогами защищали дьявола, но они же стесняли его движения. Да и сам преступник, коренастый и крупный мужчина, был гораздо менее ловок и подвижен, чем Бартоломе. Только благодаря этому инквизитор какое-то время мог ускользать от черта, увертываться от его ударов или кое-как отражать их обломком шпаги. Бартоломе метался по комнате, бросая под ноги противнику стулья и вообще все, что попадалось под руку. Однако такая погоня не могла продолжаться вечно. Дьявол уже хрипло и тяжело дышал, но победа в конечном счете все равно должна была достаться вооруженному.
В конце концов, Бартоломе оказался загнанным в угол. И тут он споткнулся обо что-то большое и мягкое. Он едва не упал, но это и спасло его. Клинок дьявола просвистел у него над головой. Вдруг Бартоломе почувствовал, что его руки коснулся холодный эфес шпаги.
— Держите, хозяин, и держитесь! — это приподнялся Санчо, на которого только что наступил Бартоломе, и подал ему свою шпагу.
Поединок возобновился с прежним ожесточением. Скрещивающиеся клинки высекали искры.
Тем временем поднялся на ноги Санчо. Теперь он стоял, пошатываясь, и держал в руке оставленный дьяволом факел. Очевидно, парень решил, если с его хозяином что-нибудь случится, он будет защищаться этим огненным оружием.
Бартоломе теперь только оборонялся, отчаянно соображая, что делать с закованным в сталь врагом. А решение нужно было принимать немедленно, потому что Бартоломе чувствовал, что теряет силы. К счастью, противник инквизитора был менее опытен в искусстве фехтования, и, если бы не шлем и кольчуга, Бартоломе уже не раз мог бы нанести ему смертельный удар. Смертельный. Теперь Бартоломе уже не надеялся захватить де Гевару живым, лишь бы самому спастись. Инквизитор прекрасно понимал, что пустячное ранение в руку или в ногу не остановит дьявола.
Решение пришло неожиданно.
— Что вы наделали, хозяин?! — воскликнул Санчо. — Он же истечет кровью!
— Нет!
Бартоломе отбросил шпагу и выхватил из рук Санчо факел. В следующее мгновение он прижег окровавленный обрубок дьявола. Де Гевара жутко вскрикнул и грузно осел на пол. Отвратительный запах паленого мяса разлился по комнате.
— Лишь бы не подох до утра, — сказал Бартоломе. — По крайней мере, смерть от потери крови ему теперь не грозит.
Голос инквизитора прозвучал хрипло и глухо, как у человека, который смертельно устал.
Санчо нагнулся и стащил с полумертвого дьявола рогатый шлем и устрашающую маску. Убийца очень походил на своего брата, только черты его лица казались немного более резкими и жесткими.
— Так я и думал, — почти беззвучно шевельнул губами Бартоломе.
— Куда его теперь? — спросил Санчо.
— Его нужно забрать отсюда… До утра пусть валяется у нас дома… Потом я найду способ…
— А его жена?
Только теперь Бартоломе вспомнил, что в комнате находятся не только они и искалеченный дьявол, но и донья Анна, которая на протяжении всей жуткой сцены не проронила ни звука. Она сидела неподвижно, откинувшись на спинку стула, ее взгляд был устремлен в пространство, но глаза ее уже были пустыми, остекленевшими, мертвыми. Длинные худые руки безжизненно свисали вдоль тела. Сердце доньи Анны не выдержало. Донья Анна была мертва.
— Ну, это уж слишком, — только и смог вымолвить Бартоломе.
И вдруг вся комната закачалась, закружилась, стала падать, проваливаться куда-то. Если бы Бартоломе не нашел опоры, он упал бы. Санчо подставил ему свое плечо.
— Эй, хозяин, этого еще не хватало!..
Впрочем, Бартоломе быстро справился с головокружением.
— Бери его за ноги, — распорядился он, указав на бесчувственное тело дьявола.
— А с ней что будем делать? — напомнил Санчо о донье Анне.
— Ничего, — ответил Бартоломе. — Пусть все останется, как есть.
За окном быстро сгущались сумерки. Подходил к концу третий день, после того как Бартоломе ушел сражаться с дьяволом. Третий день тревоги. Третий день неизвестности. Третий день Долорес не находила себе места. Она пыталась вышивать — нитки путались. Путались так же, как мысли. Она шла в лавку и по пути забывала, что велела купить ей мать. Она встречалась с соседями и знакомыми, здоровалась, что-то невпопад отвечала на их вопросы и поспешно уходила. Она начинала молиться и тотчас ловила себя на мысли, что думает совсем не о Боге или Деве Марии.