Инквизитор. Охота на дьявола
Шрифт:
— Будешь чистить мне сапоги? — усмехнулся Бартоломе.
— Я буду делать все, что вы мне прикажете!
— В таком случае, подбери шпагу этого мерзавца и убирайся к чертям!
— К чертям?
— Ну, хотя бы на улицу, и жди меня там!
— Да, святой отец! — с готовностью согласился Мигель.
— Святой отец? — удивленно повторил Пагано.
— По крайней мере, теперь вы знаете, что я не учитель фехтования и что я не собираюсь вас убивать, — Бартоломе облегченно вздохнул и вложил шпагу в ножны. — Идемте!
— Куда?
— Покажите мне, где у вас тут обитал
— Хорошо, — подчинился итальянец.
После полученного урока он тоже проникся к Бартоломе уважением и больше не пытался возражать. Только таким образом, отметил инквизитор, и можно было укротить этого раздражительного человека.
Они поднялись в комнату дьявола. Здесь все еще ощущался запах гари, серы и каких-то ароматических, а вернее, зловонных, трав. Очевидно, их-то, вместе с кусочками серы, убийца и сжег, чтобы напугать стражников. Кроме того, Бартоломе обнаружил здесь курильницу с потухшими угольками. Более никаких следов пребывания в этом мире дьявол не оставил.
— Долго он тут у вас прятался?
— Дни я не считал, — буркнул Пагано. — Думаю, чуть побольше месяца.
— Как его звали?
— Откуда я знаю?
— Вы не спросили имя у человека, которого впустили в свой дом?
— Если у человека есть деньги, меня не интересует, как его зовут. И заметьте: когда он обратился ко мне, у него еще не было ни рогов, ни хвоста!
— И все же, как он вам представился?
— Ваал де Гадес.
— Как?!
— Послушайте, святой отец, дон Бартоломе, или как вас еще там… я сдал бы ему комнату, даже если бы он назвался Пресвятой девой! Он обещал мне хорошо заплатить, а как его звали, мне было совершенно все равно! Вы, я гляжу, тоже человек с двумя именами… Но это не мое дело!
— Пообещал или заплатил? — уточнил Бартоломе.
— Пообещал! И теперь я, надо думать, ничего не получу, кроме неприятностей!
— Можете считать, что все неприятности уже позади…
— Да? — угрюмо отозвался Пагано. — Я растерял всех учеников!
— Будем надеяться, они вернутся…
— Я целый месяц кормил этого фигляра за свой счет!
— Вот эту потерю вам действительно никто не возместит, — с усмешкой согласился Бартоломе. — Радуйтесь, по крайней мере, тому, что черти больше не будут вас объедать.
— Как ни крути, но кругом одни убытки, — вздохнул итальянец.
— Если бы я не знал, что родом вы неаполитанец, я бы решил, что вы близкий родственник Яго Перальты. Только вам не хватает его сообразительности.
— Чей родственник?..
— Неважно. Скажите, о доне Фернандо де Геваре вы в последнее время ничего не слышали?
— Как же, слышал!
— От кого?
— От вас.
— А молодые кабальеро, которые собирались у вас, о нем не говорили?
— Не помню.
Бартоломе вздохнул. Учитель фехтования, обманутый дьяволом, действительно мало что мог сообщить. Де Гевара знал, у кого скрываться, у жадного до денег и, к тому же, совершенно не любопытного человека, у иностранца, которого прежде никогда не встречал. Интересно, где он прячется теперь?
Старенький епископ бодро шагал по аллее парка по направлению
Такие нежаркие, благословенные часы, когда еще не поступило никаких дурных известий, а Кончита еще ничего не натворила, потому что еще не проснулась, епископ обычно посвящал созерцанию своих любимых картин, статуй, либо… наяд. Сейчас же в своей укромной беседке он хотел насладиться тишиной, прохладой, уединением, а также хорошим вином. Заодно епископ хотел удостовериться, цел ли пока еще его ненаглядный Аполлон и не угрожает ли Афине или Минерве жалкая участь превратиться в мишень или в виселицу. А что касается неприятностей в городе… Что ж, если их не замечать, то их как будто и вообще не существует…
Каково же было удивление епископа, когда он заметил, что в его беседке, более того, в его кресле, сидит какой-то посторонний человек! Сидит за столом, накрытым для его преосвященства!
— Эй, вы! — окликнул его Карранса. — Кто вы такой и что вы делаете в моем парке?!
Незнакомец встал.
Оторопевший епископ остановился, потому что узрел самого дьявола. Впрочем, его преосвященство не испугался, потому что в чертей не верил, а удивление его длилось недолго. Оно быстро сменилось раздражением, досадой, а затем — негодованием, в той степени, в какой Карранса, по натуре человек совсем не злой, вообще мог гневаться на кого-нибудь.
— Ну, это уж слишком! — воскликнул он. — В конце концов, всему есть предел! Мне только чертей и недоставало!
Дьявол даже отступил на шаг: он не ожидал такой решительной атаки.
— Плутовка! Мерзавка! Чертова девка! — продолжал Карранса, потрясая посохом.
Черт стоял молча, должно быть, недоумевая, почему к нему обращаются, как к женщине.
Впрочем, его преосвященство тотчас объяснился:
— Я знаю, — выкрикнул он, — тебя послала эта беспутная девка, чтобы досадить своему старому, больному отцу! Нет, нет, меня не испугают ни висельники, ни разбитые статуи, ни распутные монахи, спрятанные в гротах… Но это переходит всякие границы! Я не позволю обращаться со мной, как с шутом!
— Убирайся! — голос епископа сорвался на визг. — Убирайся и передай Кончите, что я не стану покупать ей свору борзых, даже если она будет умолять меня на коленях! А ты, мерзавец, считай, что уволен со службы! Как только я узнаю, кто ты такой, а я обязательно узнаю… Нет, проще, я прогоню всех слуг и найму новых, еще не избалованных! Убирайся! Убирайтесь все, дармоеды!
— Вы хотите знать, кто я такой? Извольте! — и дьявол потянул себя за рога, снимая шлем.
Со стороны епископу казалось, что он стягивает не маску, а собственную голову.