Иной цвет
Шрифт:
– Следуй за мной. Нащупывай мою ногу,- шепнул я Руслану.
Я полз по нагромождению камней, будто по разрушенной лестнице.
Метров через сорок неровный потолок над нами стал повышаться: я все время проверял его высоту, поднимая над собой руку.
Незнакомец выпрямился, зажег фонарик. Яркий луч заскользил по узким, неровным каменистым стенам. Скользнул около нас. По долетевшим до нас неровным отсветам можно было заключить, что фиолетовый шел по горизонтали.
Мы поднялись выше. Не приближаясь к неизвестному слишком близко, но и оставаясь на таком расстоянии,
Мы прошли около ста метров. И чем дальше пробирались, тем белее становились берега, близкая левая и далекая правая стены подземелья, едва угадывавшийся в полумраке сводчатый потолок.
Нечто белое, покрывавшее все вокруг, было похоже на тонкий слой снега.
– Снег тут, что ли?
– шепнул я Руслану.
– Какой еще снег?
– огрызнулся он.
До нас стали доноситься какие-то голоса. Свет фонарика мало-помалу растворялся в другом свете, который исходил откудагто снизу. Откуда именно, мы не видели. По мере нашего приближения к другому, призрачному источнику света, голоса становились все отчетливее.
Незнакомец исчез за уступом слева.
Перед нами открылась тусклая, освещенная пустота. Легко угадывались белые сводчатые стены. Посредине этой сумрачной пустоты высилось, куда-то вверх уходило совершенно странное, непонятное сооружение.
Мы прошли метров двадцать и увидели, что находимся в большой, округлой пещере. Диаметр ее был метров сорок. Снизу, не видно откуда, поднималось и терялось вверху, во мгле, это странное сооружение из сизых, поблескивающих бревен. По всей высоте тускло блестевшего строения - нечто вроде высоченной тонкой башни - вызывающе белели аляповатые крестообразные оконца.
Мы с Русланом подошли к краю уступа и увидели перед собой, на глубине пятнадцати метров, небольшое озеро. Вокруг, на его заснеженном берегу, было больше десятка мужчин и женщин. Все эти люди были каштанового, коричневого, шафранового цветов. Один из них был светло-сизый и еще один-цвета сепии. На фоне белых берегов они светились вызывающе.
Посредине озера плавал большой круг, утыканный по меньшей мере сотней горящих свечей. Здесь это был единственный источник света. Деревянное сооружение, уходившее куда-то в мрачный свод пещеры, основанием опиралось на противоположный берег тускло поблескивающего озера.
Эти люди разговаривали совершенно спокойно, негромко, как в обычной обстановке.
Вдруг тонко, тоскливо запела какая-то женщина.
Все подхватили пронзительно, нескладно - и вдруг спелись. Особенно выделялись самозабвенные женские голоса. И даже мужчины, казалось, старались петь в несвойственных им регистрах:
..."господь Саваоф исполнь небо и земля славы твоей осанна и вышних благословен грядый во имя господне осанна в вышних. Аминь. Аминь".
Песня эта оборвалась так же неожиданно, как и началась. Все они, как ни в чем не бывало, продолжали
Так продолжалось несколько раз-эти запевы.
Мы наблюдали за ними уже минут десять.
Вдруг фиолетовый мужчина, кланяясь всем, во все стороны стал выкрикивать:
– Вот и два! Два уж! Два, два, два! Слава предвечному! Минул год! И ныне, как и прежде, оживим воду, братья! И да быть водам голубым и светлым аки свод господний. Услышь, всевышний, рабов страждущих на земли твоя!
И все ликующими голосами вторили ему:
– Два уж. Слава богу! Два... Вот и два часа!
– Минул год! Вечная слава господу, вседержителю. Слава нерукотворным делам его.
– Два, два! Благодарю тебя, создатель. Быть рабам твоим вечно на земли твоя и восславлять имя...
Так говорили они почти одно и тоже, кланялись друг другу и целовались.
– Кушайте живу рыбу! Вкушайте же!-масляным голосом стал приглашать свою паству тот же фиолетово-сиреневый.-Вкусите живой рыбы-послание господа нашего через светлые воды его. Нам послание! От господа!
Каждый из них извлек из озера приготовленную заранее, прицепленную к чему-то там рыбину. Словно цветные троглодиты на белом берегу, они полу" кругом расселись у темного озера. Каждый из них, держа рыбину за голову, похлестал ею по воде. Очевидно, возбудившись, они без видимого удовольствия принялись каждый свою рыбину грызть.
И тут я увидел, что кто-то сидит в сторонке.
Я вначале принял его за лужицу среди заснеженных камней-таким человек был ясно-синим.
Человечек сидел в длинной рубашке. На голове его топорщился огромный, аляповатый венок из веток и трав.
Съев свою рыбину, Ниготков (я теперь узнал его), подошел к молчаливому человечку, взял его за руку и поднял с камня. Он протянул молчальнику рыбешку и сказал:
– На, прикуси. Не упорствуй! Я тебе говорю или кто?
– Я не хочу...-донесся тихий, тонкий голосок.- Ну не надо, брат Диомид!..
– Забудь это слово "ну"!-в масленом голосе Ниготкова появились прогорклые нотки.- Не понукать грех, сколько упорствовать! Да с этим греховным "ну" еще. На, прикуси. Быть ведь тому!..
Он повернулся к озеру и речитативом протянул:
– Братья и сестры, утворите же умовение лица своего святой и светлой водицей - голубой аки свод создателя.
Начали они умываться.
Меня это все уже стало забавлять, да если б не та бездонно-синяя лужица...
– Пора вмешаться?-совещательно спросил меня Руслан.-Надо выяснить, что за граждане. По-моему, секта не зарегистрирована...
– Подожди.
– Год минул, братья и сестры!-снова затянул Ниготков.-Минутки бегут аки волны в океане-море. Да реки текут свои мертвые воды в океан-море!.. Братья и сестры, смоем с земли грешный след темных человеков. Оживим воды ныне! И придет утро, и придет день-и придет предусудный день великий... И днесь в огне настанет нечистым тьма великая. Братья, молитесь! Молитесь и приблудитесь к богу!
Все тихо, тоскливо запели:
"Лестию змиевою райския пищи лишен. Господи воззвах..."