Иноземец
Шрифт:
Это была правда, хотя поезда и пароходы атеви имели самую эмбриональную конструкцию, а котлы взрывались с устрашающей регулярностью.
— Так что еще, пайдхи? Ракеты на луны? Путешествия среди звезд?
Куда более опасная тема.
— Да, я был бы рад увидеть при жизни, как атеви ступят хотя бы на порог космоса. Най-чжи, тогда очень многое станет возможно. Так много вы сможете сделать. Но мы не уверены в изменениях, которые это вызовет, и я хотел бы сперва понять, какими окажутся последствия. Я хочу давать хорошие советы. Это ведь моя работа, най-чжи. — До сего момента
— Что изменится?
Еще один опасный вопрос, на этот раз — из области культуры и философии. Брен посмотрел на озеро; казалось, весь мир лежит ниже тропы, по которой они едут.
— Высота меняет перспективу, най-чжи. Отсюда мы видим три провинции. Но мои глаза не могут видеть договорных границ.
— Мои могут. Вон тот горный хребет. Река. Они совершенно очевидны.
— Но, будь эта гора высока, как большая луна, най-чжи, и родись вы на этой высокой горе, разве увидели бы вы линии? Или, если бы и увидели, разве означали бы они для вас то же, что для людей, рожденных на равнине, — эти дальние невидимые линии?
— Ман'тчи есть ман'тчи. Ман'тчи — вот что важно. А для живущих на границе — какое значение имеют эти линии, о которых договорились айчжиин? Ман'тчи всегда невидим.
Приятно было услышать уже известный ответ, тот самый, который неизменно давал Табини. Приятно думать, что можешь точно предсказать чувства атеви. И полезно знать это об Илисиди.
— Значит, это никогда не изменится, — сказал он. — Даже если вы будете стоять на самой высокой горе.
— Ман'тчи никогда не изменится, — сказала Илисиди.
— Даже если вы покинете этот мир и не будете видеть его годы и годы.
— Хоть в аду, хоть на земле ман'тчи не изменится. Но вы, земные люди, этого не понимаете.
Бабс взбежал на небольшой подъем и какое-то время шел в одиночестве, пока Нохада не поравнялась с ним.
Илисиди продолжала:
— Или же вы не говорите своим врагам, если меняете его.
Такое тоже бывало в пьесах матчими. Катастрофическое событие, меняющее все понимание жизни. Но всегда — к правде, как он видел в пьесах. Всегда к тому, каким должен быть ман'тчи.
Илисиди никак не пояснила свое замечание. Может, ожидала, что он задаст какой-нибудь умный вопрос. Но его подвело воображение.
— Мы искренне не понимали вашего взгляда на мир, най-чжи, когда впервые появились здесь. Мы не понимали атеви. Вы не понимали нас. Это одна из самых важных и плачевных причин Войны.
— Плачевной причиной Войны было то, что земляне заняли Мосфейру, на которую не имели никаких прав. В результате сотни тысяч атеви были изгнаны из своих домов. Были нарушены ман'тчи, потому что мы не могли сопротивляться вашему оружию, нанд' пайдхи. — Тон вдовы не был гневным, лишь голос звучал сурово и выразительно. — А вы постепенно подняли нас, дали технику, все больше и больше техники. Разве это не выглядит глупостью?
И с этим вопросом Брен сталкивался не впервые. Атеви обсуждали его между собой, когда думали, что пайдхи нет рядом и он ничего не слышит.
А потому и сейчас он дал официальный, тщательно продуманный и отредактированный, поддающийся переводу ответ:
— Мы видели возможность ассоциации. Мы видели преимущество для себя в том, чтобы иметь вашу добрую волю в этом районе, куда забросила нас судьба.
— Вы говорите нам, следует ли нам строить шоссе или железные дороги. Вы отказываете нам в том, в чем вам угодно отказать. Вы обещаете нам чудеса. Но еще большие чудеса, как я слышала, есть на Мосфейре, для удовольствия земных людей, которые имеют мощеные дороги.
— Очень мало. Меньше, чем у вас.
— У нас — на континенте, который больше Мосфейры в тысячу раз. Будьте честнее, нанд' пайдхи.
— И наши экипажи не используют внутреннего сгорания. Но и это придет, най-чжи, и это придет к атеви.
— При вашей жизни или при моей?
— Может быть, через тридцать лет. Может, меньше. В зависимости от того, будем ли мы иметь необходимую промышленность. В зависимости от того, найдем ли сырье. В зависимости от того, сочтут ли разные ассоциации и провинции политически выгодным сотрудничать в изготовлении недостающих друг другу товаров, полагаясь при этом на компьютеры. В зависимости от ман'тчи, и от того, кто захочет, а кто не захочет работать вместе, и насколько успешно осуществится первая совместная программа… но нет нужды рассказывать все это вдовствующей айчжи, которой прекрасно известно упрямство заинтересованных кругов.
Он все же заставил вдову рассмеяться — пусть коротко и мрачновато. Против солнца черный профиль Илисиди вырисовывался силуэтом на фоне подернутой дымкой дали озера и неба. Какое-то время они ехали молча; в тишине, царящей на вершине горы, ветер трепал гривы метчейти, а Брен, маленький как ребенок, покачивался на спине животного, выведенного для того, чтобы носить атеви во время их нечастых, но жутких войн.
— А вон там — аэропорт, — сказала Илисиди, показывая вперед.
Напрягая зрение, он сумел разглядеть что-то — наверное, аэропорт Майдинги, рядом с нечетким расплывчатым пятном — должно быть, решил он, это и есть городок Майдинги. А намного ближе он различил дорогу, идущую вниз с горы, — или что-то другое, что он принял за дорогу.
— Это город? — спросил он, понимая, что вопрос глупый, спросил, лишь бы нарушить молчание.
Илисиди подтвердила, что это Майдинги.
После этого, обведя взглядом широкую равнину, Илисиди показала ему, в какой стороне лежат деревни вокруг Майдинги, перечислила названия разных растений, местностей и гор по ту сторону озера.
Но в голове у него была история, которую он вычитал в книгах, найденных у себя в комнате, — замок, обороняющийся от нападения Ассоциации с другого берега озера, еще до того, как появились пушки. Мальгури столетиями стоял на пути вторжений с востока. Развевающиеся знамена, клубы дыма от пушек на стенах…