Иноземец

Черри Кэролайн Дженис

А ты ведь и сам стрелял из пистолета, ты узнал, что готов стрелять и убивать, из-за страха, из-за — теперь-то начинаешь понимать — страшного, жуткого гнева, сам не знал, что в тебе сидит такой гнев, такая злость, от которой до сих пор трясет, и сам не знаешь, откуда она взялась, и чем вызвана, и на кого ты так злишься — на себя самого, на атеви или на какую-то конкретную ситуацию…

Нет, прошлой ночью тревога не была ложной — или, как выразилась бы Барб, «это чертовски дьявольское совпадение». Может, Банитчи думал прошлой ночью, что ты в безопасности, и только потому неизвестный сумел пробраться так далеко сквозь

охрану Банитчи. Может, они все время выслеживали убийцу и позволили тебе выехать утром с Илисиди в надежде, что ты выманишь его из укрытия.

Слишком много телевидения, сказал Банитчи той ночью, когда в спальне пахло порохом, а террасу поливал дождь. Слишком много пьес матчими.

Слишком много страха в детских лицах. Слишком много указывающих пальцев.

Мне нужна моя почта, черт вас всех возьми, любой идиотский каталог, картинка, на которую можно смотреть. Но они не собираются доставить мне почту.

Диана Хэнкс, возможно, уже хватилась меня, пытается дозвониться в кабинет и не может связаться.

Они ей, наверное, говорят, что я уехал на отдых с Табини. Но Хэнкс может и не поверить. Они там прослушивают передачи атеви. Но не станут из-за этого скандалить с Бу-чжавидом. Когда поймут, что дело нечисто, будут прослушивать еще старательнее, пытаясь найти меня — и честить меня в хвост и гриву, что я не занимаюсь своей работой. Хэнкс начнет складывать чемоданы, чтобы занять мое место. Хэнкс всегда негодовала, что я обошел ее в конкурсе.

И Табини невзлюбит Диану Хэнкс. Может быть, он даже сообщит об этом Комиссии, если там своей головой не додумаются и ввяжутся во вражду между ним и Хэнкс.

Но хоть бы ты сто раз здорово умел предсказывать реакцию Табини — или просчитывать ситуацию — но отсюда, сидя взаперти, все равно ничего не докажешь. Жизненно важного сообщения не передал, не поднял на Мосфейре тревогу…

Господи, что за глупости! Набрался страху из-за какого-то свихнувшегося психопата, а теперь уже чудится тебе, что рушится Договор, как будто атеви все эти столетия только и дожидались случая снова развязать Войну, скрывая ракетную программу, которую ведут своими силами, — и вот-вот выпустят боеголовки на Мосфейру.

Это так же глупо, как предположить, что атеви со своих спутников, ползающих чуть ли не над самой землей, начнут обстрел «лучами смерти». Что скрывать, в отношениях между Мосфейрой и Шечиданом бывали тяжелые периоды. Но администрация Табини самая открытая, меньше всего секретничает, с ней договариваться легче, чем с любой из прежних администраций.

«Лучи смерти, — говорил Табини и смеялся, приглашая его на неофициальный ужин с выпивкой — в чем в чем, а в этом пороке атеви и люди были единодушны. — Смейтесь, — говорил Табини. — Брен, дураков хватает и на Мосфейре, и в Бу-чжавиде. Не принимайте их всерьез».

«Спокойно, руку тверже, Брен-чжи, это все равно что показать пальцем, никакой разницы».

«Хороший выстрел, хороший выстрел, Брен…»

Дождь… барабанит в окно. Смывает следы и улики. Автобусы едут по дороге, туристы смеются, восхищенные и изумленные нашей встречей.

У них нет ненависти ко мне. Они хотели сняться со мной, чтобы доказать мое существование соседям…

В дверях возник Джинана:

— Нади. Вода для ванны готова.

Брен собрался с духом и с силами, сдвинулся с места, плотнее закутался в халат и побрел вслед за Джинаной через спальню,

через коридор и сырые выстуженные «удобства» — в душную жару перегретой ванной комнаты, где можно наконец размотать с себя одеяло, снять остатки одежды и погрузиться по самую шею в теплую парящую воду.

Вокруг него поднимались клубы пара. Вода смягчала боль во всем теле, которую он так старательно прятал. Можно лежать, мокнуть и тупо пялиться на древнюю кладку вокруг — и задавать себе глубокомысленные вопросы, вроде того, почему ванна не провалилась сквозь пол, если все остальное на втором этаже деревянное.

Или другие — почему, например, две бригады обслуживающего персонала не обсуждали между собой ночную тревогу и почему Сенеди позволил нам выехать за стены замка?

Он со мной говорил о пушке и о древних войнах.

Все расплывалось и смазывалось. Камни, меры предосторожности, века, жара, угроза для жизни. Шум грозы сюда не доходил. Только передавалась изредка через камни вибрация от ударов грома, как от выстрелов древних пушек.

И все твердят в один голос: «Все нормально, нанд' пайдхи, вам не о чем тревожиться, нанд' пайдхи».

Он услышал шаги где-то снаружи. Услышал голоса, быстро стихшие вдали.

Наверное, вернулся Банитчи. Или Чжейго. Или Тано. А может даже Алгини, если он жив и здоров. И как будто в замке не происходит ничего чрезвычайного. Более современная техника подвела, но газовая горелка работает.

Пайдхи привык вверять свое благополучие в чужие руки. Сам он ничего не может сделать. И уйти никуда не может.

Он спокойно лежал в воде, шевелил пальцами на ногах — ноют, натерло сапогами, — крутил лодыжками, которые совсем задеревенели от напряжения, когда он старался удержаться на спине у метчейты. Наверное, все время стискивал ноги. Он сидел, выпаривая из себя боль, пока не начала остывать вода, наконец выбрался из ванны и насухо вытерся полотенцем — Джинана с удовольствием помог бы, но Брен не имел привычки прибегать к помощи своих слуг в ванной, — а тем более чужих. А тем более здесь.

Итак, он надел купальный халат, который приготовил ему Джинана, и вернулся в кабинет, чтобы сидеть перед своим собственным безопасным огнем, читать свою книжку и ждать новостей — то ли известия, что свободен, то ли что надо еще подождать… пока ад замерзнет — что уж там придет раньше.

Может, они поймали убийцу живым. Может, задают ему вопросы и получают ответы. Может, Банитчи когда-нибудь расскажет, если дело обстоит именно так.

А может и не расскажет.

Подошел Джинана — выяснить, нужно ли пайдхи что-нибудь еще, — и Брен спросил:

— Когда будет электричество? Они хоть что-то сказали?

— Чжейго что-то говорила — как будто надо заказывать новый трансформатор, — сказал Джинана. — Должны привезти на поезде из Райгана. Что-то полетело на подстанции между нами и Майдинги. Не знаю, что. Пайдхи, возможно, понимает в электрических системах намного лучше, чем я.

Пайдхи понимал. Он только не сообразил, что речь идет о понижающей подстанции. Никто ему об этом не говорил — было лишь сообщение, что четверть Майдинги ждет того же самого ремонта. Вполне логично, что электрическая подстанция притягивает молнии, вот только не укладывалось в сознании, что никто в радиусе ста миль не может восстановить подачу энергии в главную часть города без доставки запасного трансформатора.