Инсбрукская волчица. Том первый
Шрифт:
– - Нет, не слышала...
– - сказала я, -- а что с ним делать?
Эстер взяла маленькую щепотку порошка, насыпала тоненькой полоской на театральную программку, лежащую на столике, и закрыв одну ноздрю себе пальцем, второй ноздрёй втянула порошок в нос.
Это действие показалось мне настолько странным и противоестественным, что я легонько вскрикнула. Мелькнула мысль, не сошла ли Эстер с ума.
Но она посмотрела на меня и расхохоталась.
– - Глупая маленькая девочкаааа...
– -
Тон голоса у неё внезапно переменился, она стал гораздо более мягким и женственным. Улыбка была лукавая, а глаза сияли.
– - У меня очень много идей, -- сказала она, -- мы вместе могли бы их осуществить, если ты будешь меня слушаться, я тебя с ними познакомлю.
В это время раздались шаркающие шаги за дверью.
Эстер молнией метнулась обратно в постель и закрылась по шею одеялом.
На золотую коробочку она сверху бросила журнал.
Торчащие из-под одеяла щёки пылали. В глазах горели огоньки.
Вошла пожилая горничная со стаканом молока на подносе. Она что-то бормотала на своём непонятном наречии. Положив руку на голову Эстер, она видимо, хотела проверить, нет ли у девочки жара, но Эстер так сильно вздрогнула, что служанка пролила молоко на поднос.
– - Пошла вон, неумеха, криворукая!
– - закричала Эстер и швырнула в горничную подушкой. Та поспешила удалиться, продолжая бормотать.
Эстер приподняла журнал с золотой коробочки и спросила меня:
– - Хочешь попробовать?
– - Нет, нет, не надо!
– - испуганно ответила я.
– - Да не бойся, у нас ещё есть, -- сказала Эстер, -- господин Шульц регулярно приносит кокаин моей матери. Она никогда не следит за своими вещами и постоянно забывает. У неё в разных местах припрятано, уж я-то знаю.
– - Но зачем?
– - спросила я.
– - А вот попробуй, тогда узнаешь, зачем.
Трясущейся рукой я взяла щепотку белого порошка и попыталась сделать всё так, как делала Эстер.
– - Да не просыпай, -- наставляла она меня, -- видишь, просыпала? Дорогая вещь!
Я попыталась втянуть носом порошок, но вместо этого неожиданно чихнула. Порошок разлетелся по столику.
– - Что ты делаешь?!
– - закричала Эстер, -- ты глупая! Иди отсюда, дура! Уходи!
Вторая подушка полетела в меня.
Я рванулась к двери и вдруг услышала:
– - Нет, стой! Ты мне нужна.
Я попятилась.
Эстер снова вскочила с кровати, подбежала ко мне босиком и схватила за руку.
– - Подожди, не уходи. Я вспомнила. Где портрет любовника Инги?
Я развязала бечёвку, которой были связаны мои учебники, и достала из середины фотографию в рамке.
Инга швырнула портрет поверх одеяла.
– - Шпик какой-то, -- сказала она, -- как ты думаешь, он не сотрудник спецслужб?
– - Не знаю, -- ответила я,
Эстер потеряла ко мне интерес, и, махнув рукой, сказала, не глядя:
– - Ну, ты можешь идти. Этот красавчик со мной будет в безопасности.
Она снова залезла под одеяло и подтянула фотографию к себе.
Наутро я пришла в гимназию немного позже обычного, так как ночью очень долго не могла заснуть и утром проспала.
Учителя в классе ещё не было, но все одноклассницы были на своих местах, и я тут же увидела, что по рядам передают украденную мною вчера у Ингрид фотографию.
– - Посмотрите, посмотрите, какие усищи!
– - Да, можно чистить сапоги вместо щётки!
– - Как она целуется с ним? Наверное, он её колет своими усищами!
– - Какой нос у него, видно он любит совать нос, куда попало!
Я села за свою парту и спросила у Эстер:
– - Зачем ты им отдала?
– - А что, -- в ответ спросила она, -- почему бы и нет.
– - Мы так не договаривались!
Мне было жалко Ингу, и я уже жалела, что повелась на провокацию Эстер.
В класс вошёл математик Жердь.
Ученицы дружно хлопнули крышками парт, вставая. Фотография незнакомого мужчины осталась у кого-то на задней парте. На всех переменах потом одноклассницы передавали её друг другу, и каждая добавляла какой-нибудь комментарий. Не знаю, кто и когда пририсовал мужчине на фотографии извилистые рога.
Немецкий был последним уроком.
Инга вошла в класс с выражением маленькой удивлённой девочки.
После приветствия она посадила класс, достала большую чёрную книгу и стала читать нам о уродливой сущности войны, о свободе выбора, о патриотизме...
Мы смотрели во все глаза. Это не был диктант, никогда ещё нашафройляйн не читала нам таких серьёзных вещей.
При этом мне постоянно казалось, что она смотрит в мою сторону.
После окончания чтения она сказала:
– - Дети, я прочла вам отрывок из произведения Феликса Зальтена. Это очень талантливый и очень смелый человек. Он писатель, поэт и драматург.
Когда урок закончился, и все стали собираться домой, Инга сказала мне:
– - Анна, останься.
Я, потупившись, подошла к учительскому столу.
– - А теперь ответь мне, зачем ты вытащила из моего портфеля фотографию господина Зальтена.
– - Кого?
– - невольно переспросила я.
– - Господина Феликса Зальтена, писателя, поэта и драматурга, отрывок из произведения которого я читала вам на этом уроке.
– - Я не делала этого, -- сказала я, глядя в пол, хотя прекрасно понимала, что Инга уже давно сложила два и два, и поняла, что наедине с её портфелем оставалась только я.