Инстинкт У
Шрифт:
– Срочно позовите завуча, пусть она уведёт под каким-нибудь предлогом вашего принципиального борца за идеальный экзамен и объяснит ему, что не надо детей пугать. Иначе получите сплошные «пары».
АлиСанна кивнула, пару минут понаблюдала за беспосадочным полётом буревестника от математики, посмотрела на затравленные выражения лиц своих «старшеньких» и революционно-решительно-неумолимое – Михаила Юрьевича, поняла, что в одиночку здесь справиться не сможет, и унеслась.
Узнав от неё о происходящем, завуч Елена Дмитриевна всплеснула руками и тут же примчалась. Как и чем она выманила Михаила
Вскоре ушли перекусить и комиссионные дамы. Анжела Петровна Кузякина, по совместительству выполнявшая функции одного из ассистентов, тут же подсела к своей дочери, и они принялись что-то обсуждать бурным шёпотом. АлиСанна потерпела это десять минут, а потом подошла и негромко сказала:
– Анжела Петровна, в классе ещё двадцать три ученика и многим из них нужна ваша помощь. Я бы рада помочь, да, к стыду своему, мало что помню из школьного курса алгебры и геометрии. И поэтому никак не могу выполнять ваши функции. Так что вы уж как-нибудь сами.
– Да-да! – встрепенулась и подскочила Анжела Петровна и присоединилась к Эдварду Мгеровичу, который ходил между рядами и в случае необходимости помогал.
К чести «старшеньких» они уже совсем успокоились и работали быстро и продуктивно, почти не обращаясь с вопросами к ассистентам. Поэтому Анжела Петровна скоро снова устроилась рядом с дочерью и начала что-то быстро решать на листочке. Претендентка на медаль не менее быстро переписывала это что-то в тетрадь. АлиСанна посмотрела, посмотрела на это и не выдержала, ушла в свой кабинет, где мамы снова готовили еду для детей.
За экзамен по математике Алиса и Анжела Петровна на двоих получили четвёрку. Не помогла мама дочери.
– Они тебе хоть спасибо сказали? – спросил Эдвард Мгерович, встретив АлиСанну на первом этаже, когда она расписывалась в журнале прихода и ухода ухода.
АлиСанна улыбнулась и покачала головой.
– Они что, не понимают, что если бы допустила хоть одну ошибку, то не было бы у Алисы никакой медали? – добрейший математик был сердит. – Потому что по физике прелестное дитя тоже четвёрку получило. Итого две «четвёрки» - максимум. Ещё одна – и прощай, медаль. А так, благодаря тебе, «серебро» всё же дадут.
АлиСанна стояла и молчала. Ей было противно. Всей душой сочувствующий охранник Вячеслав Сергеевич, глядя на её усталое лицо и слушая Эдварда Мгеровича, только головой качал. Наконец они все вместе вышли на крыльцо. Во дворе стояли и ждали чего-то медалистка и её мать.
– Я не прав был, они вон тебя дожидаются, Алис, - шепнул математик, - вот я старый дурак, наговорил на них, не прав.
Но тут к воротам школы подъехала хорошая, дорогая иномарка. Анжела Петровна и Алиса помахали руками стоявшим на крыльце и упорхнули.
– Эдвард Мгерович, вы к метро? – обернулась АлиСанна.
Математик стоял, являя собой жену Лота.
– Что с вами? – испугалась АлиСанна.
– Слушай, я старый, язвительный дед. И часто говорю не то. Но сейчас у меня вообще слов нет.
– Вы про что?
– Да про то, что вот стоишь ты на крыльце с двумя тяжеленными сумками, классный руководитель этой… - он поискал слово, не нашёл и просто показал заросшим щетиной
– Вот этой. Ладно, классный руководитель. Ты человек, благодаря которому она получила пять-пять за экзамен, а теперь получит ещё и серебряную медаль. Родная мать ей на четвёрку нарешала, а ты – на пять-пять наработала! – он всё более распалялся и уже почти кричал. – Ты человек, который три ночи не спал, переписывая журнал, чтобы она могла вообще претендовать на медаль. Ты – тот самый человек, который два сочинения просто с нуля за неё написал. Вся школа об этом знает. Как и то, что ты не в соседнем доме живёшь, а за рекой. И вот стоишь ты, а эти две… - он снова мотнул головой в сторону разворачивающейся на тесном пятачке иномарки, - видят тебя, человека, которому так обязаны, с этими сумками. – При этих словах он сердито отнял у сопротивляющейся АлиСанны сумки и сам понёс их. – И ни одной из них в голову не приходит предложить подвезти тебя до дому. О чём думала Цесаркина, когда согласилась этой поганке делать медаль?!
– Да ладно, Эдвард Мгерович, - примиряюще сказала АлиСанна и попыталась отвоевать обратно свои пакеты. Тот, конечно, не позволил. – Ну, вот такие они. Бог с ними. Не нужна мне их благодарность. И до дома я сама доеду.
– Ах, Алиса, Алиса, - покачал головой и ласково улыбнулся математик. – Что хоть у тебя в пакетах?
– Да дневники и «старшеньких» и «младшеньких». Я, к стыду своему, со всей этой экзаменационной суетой не успела их ещё заполнить. Собралась сегодня, да опять не получилось. А у меня вечером муж дома будет. Вот, взяла с собой.
– Кто ж, когда муж дома, дневники проверяет? – не одобрил математик. – Ты что?
– А я ночью. Или завтра пораньше встану, часиков в пять.
– Ах, Алиса, Алиса, - снова покачал головой Эдвард Мгерович. – И в голосе его слышался не упрёк, а нежность.
А медаль Алисе Никоненко дали. Заработала её для своей ученицы АлиСанна. Но, когда девушка ехала подавать документы в институт, в метро и её, и «серебряный» аттестат украли. Восстанавливать пришлось долго. И сдавала Алиса вступительные экзамены на общих основаниях. И поступила только на самый непопулярный факультет. Но АлиСанне это не доставило никакого морального удовлетворения. Странный она человек, АлиСанна.
Глава тринадцатая,
в которой АлиСанна узнаёт то, о чём предпочла бы не знать и вспоминает то, что предпочла бы не помнить
АлиСанна неожиданно вспомнила:
– Девчонки! Поздравляю с последним экзаменом! Вернее, с его сдачей! Мы молодцы! – cтароста первой группы Лика Успенская взгромоздилась на стул, пытаясь привлечь внимание потока. Тридцатая аудитория в этот момент являла собой гигантскую модель броуновского движения. В преддверии лета все торопились завершить незаконченное и обсудить недообсуждённое. Кто-то возвращал однокурсникам взятые книги, кто-то тетради с лекциями, обменивались списками литературы на следующий семестр, отыскивали пропавшие учебники, которые требовалось сдать в библиотеку.