Интересное время или Полумесяц встает на закате
Шрифт:
– Чтоб я сдох!
– гаркнул Крот, когда я стащил с его головы мешок и принялся колдовать над путами.
– Командир, после операции я в отпуск. На год - полтора, нет, на два - три. В Исландию, охотиться на белых медведей. Или гейзерами любоваться. Или еще что-нибудь, но только, чтобы снег и температура ниже ноля. Затрахала меня эта парилка!
– Если изнасилования не избежать, расслабься и получай удовольствие, - озвучил старую как мир армейскую шутку Аскорбин.
– Личико у тебя приметное, Крот, то есть повязочка.
– Так что, выбора у нас не было, - закончил я и посмотрел на часы.
– Девятнадцать пятьдесят семь, точно по плану. Через три минуты мотайте на
Ровно в восемь вечера или в двадцать ноль-ноль, выражаясь армейским языком, из-за ближайшего бархана показался всадник в восточном одеянии. На боку у него висела инкрустированная сабля, макушку и лицо закрывала синяя чалма, а кроме тюков, к седлу белоснежного верблюда был приторочен автомат. Самый обычный «калашников», распространенный во всем мире.
– Встретить туарега в пустыне - к несчастью, - заулыбался Аскорбин.
– Уж точно не сейчас, - сказал «туарег» и широким взмахом убрал ткань с лица.
Была у нашей группы такая привычка: за пару дней до начала операции послать человечка, чтобы он увидел ситуацию в натуре, а не по данным разведки, и, да, на этот раз я послал «принюхаться» Хобота. Потому, что он служил в Африке, знал берберский и сносно разговаривал на языке Пророка.
– Командир, халифат - это какой-то дурдом. Все так за десять лет поменялось, что я было чуть не провалился, - заговорил Хобот.
– Мое счастье, что народ побаивается людей пустыни, иначе - секир башка.
– Давай по существу, лейтенант, - хмыкнул Крот, уже переодевшись в гражданскую одежду.
– Слушаюсь, капитан, - Хобот подмигнул напарнику.
– Значит, ходят слухи про бункер этот. Я заскочил в одно злачное местечко, а там трое офицеров расслаблялись, ну и один ротмистр под кальянчик и сболтнул лишнего, а я и рад. Ведется разработка лаборатории, но людей туда никто не отправлял. Это нам на руку. А на следующий день разговорился с одним йеменцем из шариатской гвардии, ну, фараоном, короче, я прикинул, от Баб-эль-Каттара несколько входов в бункер, в радиусе трех километров. Состояние неизвестно, может, где дверцу подорвать надо будет. А полицай этот сволочь конченая, - выругался компаньон.
– Видно, что не бедствует, джамбия (кинжал такой с широким кривым лезвием, пояснил Хобот, встретившись с недоуменным взглядом Крота) с рукоятью из слоновой кости, но содрал с меня целых сорок динаров. А ведь у фанатиков банкнот нет, монеты ходят, золотые. У-у, скотина ненасытная!
– Хорошо, тогда переодевайся в гражданку и Кроту не забудь голову замотать, чтоб его особая примета в глаза не бросалась. Типа исламисты его покалечили.
– Легко, кэп, - и выхватив из-под складок одежды пистолет, Хобот пристрелил верблюда, после чего принялся за свой гардероб.
Под крылом самолета пролегла бескрайняя пустыня. Куда ни кинь взгляд, всюду тянутся барханы. Почему-то на ум пришло сравнение с вымышленной писателем Френком Гербертом планетой Дюной. Точно такой же пейзаж, точно такое же беспощадное солнце, точно такой же жестокий климат, а вода только представляется в огромных количествах. М-да, вода. Тут приходится ее беречь: это величайшая ценность. «Чего пригорюнился, Лис?» - спросил меня Крот. «Да так, - я посмотрел ему в глаза.
– Просто задумался. Странное предчувствие». Напарник неодобрительно покачал головой и сказал, чтобы я отбросил лишние мысли куда-нибудь подальше и сосредоточился на задании. Но, что ни говори, сказать легко, а сделать сложно. Меня все равно не покидало чувство беспокойства, хоть я и пытался продумать наши дальнейшие шаги по вражеской территории. Не знаю даже, как это назвать. Чуйка, что ли, или, может быть, крик инстинктов самосохранения.
Мы прибыли на аэродром за полчаса до отлета. Этого времени нам хватило с лихвой, чтобы переодеться и погрузиться на борт, благо все необходимое для операции находилось в самолете еще до того как он приземлился. Документы в очередной раз не подвели и никаких проволочек со стороны охраны не возникло, наоборот, оказывалось всяческое содействие. Ну и хорошо, а то перспектива оказаться на скамье Международного Трибунала не прельщала. Висишь потом, а на тебя любуются и пальцем тычут, детишек пугают, мол, плохие дяди кончают именно так. Хотя стоп, уже двадцать первый век на дворе, так что будет простая запись с грифом «Для служебного пользования», что все равно не есть самое приятное в жизни.
Стоит упомянуть и нашего нового члена команды. Эту невысокого роста подвижную личность, сидевшую в полном одиночестве подле ящика с боеприпасами, звали Исами Кобаяси. Окруженный какой-то непроницаемой энергетической оболочкой, он был похож на притаившегося в засаде питона. Мне он не понравился с самого первого взгляда. Невысокий, хоть и подвижный, с недовольным лицом, как будто съел на завтрак пакет лимонов, он внушал - лично мне - отвращение. Я даже не мог дать самому себе объяснение своей неприязни к этому человеку. Ну вот не нравится, и все тут. Однако, с другой стороны, если уж пуститься в рассуждения с помощью логики, он и не должен мне импонировать. Ладно, успокаивал я самого себя, после выполнения задания разойдемся в разные стороны и больше не увидимся.
Когда пилот включил зеленый сигнал о том, что мы находимся в нужной точке, солнце только-только показалось из-за горизонта. Высадку было решено провести рано утром, чтобы мы двигались не по солнечному зною, а по прохладе, и ближе к полудню прошли хотя бы половину пути.
Я оглянулся назад. Друзья стояли с серьезными лицами и вопросительно смотрели на меня. Позади них тенью возвышался Кобаяси.
– Пошли, - я первым шагнул в пустоту. В ушах тут же засвистел ветер, а внутри образовался холодный ком. Отсчитав десять секунд, дернул за кольцо. Короткий хлопок, и над головой появляется купол парашюта. Я осмотрелся по сторонам. Остальные также уже висели в воздухе и медленно опускались вниз. «А что у нас Аскорбин делает?» - подумал я. Блин! Этот неугомонный вертелся на стропах словно червяк на крючке: все ему было интересно. И вверх посмотрел, и вниз, и руками помахал. Даже ногами подрыгал, как будто готовился к прыжку с места. Надо будет ему внушение сделать, решил я.
Мы шлепнулись на вершину бархана, у подножия которого находился оазис. Быстро собрав парашюты и спустившись вниз, мы спрятали свои десантные «принадлежности» и гуськом побежали прочь от места выброски. Бежать было довольно сложно, но обращать на это внимание - глупая трата времени.
Бархан, за ним еще один бархан, и так до самого горизонта. По правую руку мелькнул еще один оазис. А может быть, и мираж. Я не присматривался - не было времени любоваться пейзажем, жариться же на солнцепеке не хотелось.
Легкий прохладный бриз начал стихать. Воздух уже грели лучи восходящего солнца, но двигаться еще можно было. Движение играло нам на руку: чем дольше будем идти, тем ближе станем к цели. А до нее еще поря-ядком...
Где-то на третьем часу нашего вояжа стало припекать.
На четвертом мы все уже были мокрые, хоть выжимай.
Шестой час марш-броска свалил группу в тень очень высокого бархана.
– Привал.
– Выпалил, хотя нет, быстрей выдохнул Хобот.
– Наконец-то, - он со смаком потянул воду из фляги.