Интересное время или Полумесяц встает на закате
Шрифт:
– Но-но, не выражаться. На войне все средства хороши; как говорит наш дорогой шеф, главное - результат.
– Вещай, разведка.
У Васимине было все - карты и планы, досье, копии деловых и других бумаг, распорядок дня, результаты наружного наблюдения и прочее добро. Он кратко описал систему охраны, расписание дежурств, но особое внимание уделил одному факту: очень скоро намечается банкет, так как «наш дорогой товарищ собирается обмыть удачный контракт, преподнеся это как празднование именин», сказал майор. Грех не воспользоваться, особенно, когда само лезет в руки.
– Действуем
– поинтересовался старший капитан.
Васимине, не отвлекаясь от основного повествования, кивнул.
– Каждому назначается собственная задача, - сказал он.
– Отвлекающий маневр, поддержка и собственно действие. А ля блицкриг.
– Ты толком объясни, что делать надо, - Артемьев положив руку майору на плечо.
– Обрисуй ситуацию, я не могу действовать вслепую.
– Давай. Пока ты вешаешь лапшу на уши этой крысе, старшой делает короткое замыкание, что позволит приблизиться вплотную к объекту. Я же прикрываю ваши... кхе-кхе... спины и слежу за общей обстановкой, попутно контролирую пути отхода, чтобы Исами не удалось улизнуть. Что скажешь?
– Пять баллов, - щелкнул пальцами Полковник.
– У нас в школах другая система отметок. И, это, не перебивай.
– Майор, откуда данные?
– Бергман взял в руки коммуникатор и поднес прибор к глазам.
– Мормон знает?
– Иногда начальству кое-что знать не положено, хотя любят они притворяться, что не в курсе. В общем, был звонок Мормону. Угадайте, кто звонил?
Собеседники японца лишь пожали плечами.
– Бригадный генерал вооруженных сил США. Наш, к слову, заказчик, что весьма странно.
– Что, сдал Кобаяси как стеклотару, а сам строил из себя безвинного чебурашку, будто про дневничок ни слухом, ни духом, да?
– уточнил Артемьев.
– Ну да. Мол, не при делах они, слышали только краем уха про интересную тетрадку с записями научного плана и очень занудного характера. Им она ни к чему, но мы же с ними работаем, а наш человечек, такой нехороший, предложил записи Штемпфеля им. Они, типа, отказались, хотя, - Васимине посуровел, - эти педики, оккупанты, подмявшие под себя мою родину, уже квартиру явочную подготовили для сделки. И конкурентов наняли. Ну, вы поняли, что за конкуренты. Наше счастье, что не занимается она такими делишками - жареным от них пахнет. Зато мы занимаемся. Остальное дело техники...
– И ты здесь?!!
– чуть не заверещал Кобаяси. Самообладание вконец оставило лейтенанта.
– Сабуро за что грохнул?
– зашипел Васимине.
– Он стал под меня копать, вот я и убрал помеху со своего пути.
– Черт с ним, с Мормоном, - скрипнул зубами майор.
– Я тебя, сволочь, прямо здесь положу, - он потянулся к пистолету.
Кобаяси резко дернулся в сторону, кувырком ушел с линии огня и нырнул под стол, выпрыгнув с обратной стороны, уже с автоматом в руках. Немецкий «штурмгевер» времен войны, не пойдешь же против него с пистолетами.
– Ха, - радостно оскалился лейтенант, держа всех троих на мушке StG-44.
– Думали, так просто меня возьмете? Черта с два!
– А может, лучше сдашься?
– спросил Артемьев, слегка приподняв ствол пистолета.
– Заткнись, Полковник, - грубо оборвал его лейтенант.
–
Бергман стиснув зубы сделал шаг вперед.
– А ну стой где стоял, Лис!
– шикнул Кобаяси. Левая рука отпустила цевье «штурмгевера» и нырнула в карман. Правда, через секунду вынырнула обратно, с пультом в побелевших от напряжения пальцах.
– Я тут подсуетился, пока вы меня искали; мой кабинет заминирован.
– Сдохнуть хочешь?
– сощурился Васимине. Внутри него все клокотало от злости - Сабуро Терасима был лучшим в его подразделении, и потерю хорунжего майор переживал достаточно тяжело, хотя и не показывал виду.
– И вас троих прихвачу. Пусть сдохну, зато не от ваших рук.
Лейтенант стоял спиной к самому дальнему и темному углу и не видел, как вдруг расплывчатая тень неслышно скользнула к нему. Офицеры же, напротив, все заметили, но от удивления не успели не то, чтобы отреагировать - моргнуть. Спустя долю секунды у горла предателя блеснул клинок боевого ножа. Тот окаменел и мог только хрипеть - чья-то опытная рука надавила лезвием на кадык, заставив лейтенанта запрокинуть голову. Затем пальцы в тактических перчатках сжали запястье, и рука с пультом повисла безвольной плетью. Пульт выскользнул из ослабевшей кисти и с легким стуком упал на пол. Понятное дело, в таком положении опасности он уже не представлял.
Полковник подошел к Кобаяси и выдернул автомат из рук, а подскочившие майор со старшим капитаном в мгновенье скрутили беспомощного противника.
– Если хочешь победить, всегда планируй запасной вариант, - неожиданно для всех раздался знакомый голос. Незнакомец ловким движением руки снял вязаную маску с лица, и перед ними появился... Мормон.
Да, это был действительно Мормон. Но даже те, кто видел его не один раз в своей жизни, ни за что бы не узнали, не присмотревшись как следует. С автоматом за плечами, в черной спецназовской форме, высоких армейских ботинках и без своих фирменных очков глава организации напоминал матерого пса войны, побывавшего не в одной передряге. А красные, как у всех альбиносов, глаза, наоборот, смотрели на подчиненных с лукавой хитринкой.
– Не подумайте, господа, что я вам не доверяю, - улыбнулся он, вглядываясь в изумленные физиономии.
– Просто решил оказать посильную помощь. К тому же молодость вспомнил...
– Мормон поднял пульт, подкинул его и пригвоздил брошенным ножом к двери. Мелькающий синим огоньком светодиод погас.
– Теперь нам ничто не угрожает.
Бергман окинул взглядом комнату от того места, где стоял Мормон, и до двери и, прикинув на глаз расстояние, лишь сдавленно присвистнул от восхищения...
– СКОТИНА!
– вскричал Кобаяси и, вырвавшись из захвата, прыгнул на Мормона.
Казалось, только что глава организации стоял неподвижно, но одним движением руки он сдернул автомат с плеча и с размахом ударил айна прикладом в пах. Тот отключился моментально, и на пол рухнуло обездвиженное болевым шоком тело.
– Какой вспыльчивый, - проговорил Мормон.
– Усадите лейтенанта в кресло, пусть остынет.
Команда была выполнена.
– Уходим через черный ход, господа. Тут нам делать нечего.