Интернат

Черных Вероника

– Я ещё и не такие истории слышал, – зло сказал он. – У моих знакомых забрали трёх детей просто из-за квартиры. А суд признал, что всё незаконно, и детей должны были вернуть, а они бац – и обвинили дядю Олега, будто он изнасиловал Галку, свою старшую дочь.

– А чё, он не насиловал? – ёжисто спросил Валёк, и мальчишки вспомнили про его сестру Киру.

– Точно нет, – заявил Гарюха. – Её докторишка смотрел, понятно? И ничего! Но дядю Олега всё равно посадили.

– Для профилактики, это факт, – буркнул Валёк.

– Ты его знаешь?

– Не знаю, и чё?

–

А то. Не знаешь, не болтай,– запретил Гарюха, помолчал и признался нехотя: – Я вообще в упаде был: его Галька оговорила, что отец с ней что-то делал. Я у неё потом пытался выпытать, с чего она вдруг наврала.

– И чего она? – спросил Певунец.

– И ничё. Молчала. Упёрлась ушами в крышку гроба и рот на задвижке.

– Нагрузили, значит, – понял Певунец.

– Оболтали. Одурманили, – дополнил Щучик.

– Обработали, – уточнил Денис. – Это они здорово умеют. Опутают так, что и маму грязью обольёшь, да не поймёшь, когда и какими словами это сделал.

И зыркнул зло куда-то в сторону двери.

– А я ещё историю знаю! – похвастался Дима Чепеленко – один из группы спальни двести двадцать девять, которая жила как можно тише и неслышнее, чтобы не напороться на наказание воспитателей или заинтересованное внимание «старшаков».

На него посмотрели, и он выложил:

– У нашего соседа Лапшина четверо: двое от первой жены, двое своих. Он воще хорошо бабки сечёт, за бедность его не посадишь, и воще клёвый мужик. Но у детей жены дед – «шишак» из Газпрома. И старшего Тимофея этот дед в четырнадцать лет забрал его. Сперва, типа, на выходные, а потом насовсем. Ну, соседи тыр-пыр, хотели его вернуть, и тогда этот дед Лапшина посадил.

– И как он его посадил? – спросил Гарюха.

– Запросто. Тимофея обработали, как эту Гальку твою, и он заявил, что отчим его бил.

– А на самом деле не бил? – прищурился Валёк Цифринович.

– Как же – бил! И пальцем не трогал! – убедительно воскликнул Дима Чепеленко. – А только ему тоже не поверили и посадили. А дед и младшего Алёшку скоро к себе забрал. Изъяли его. Вот так вот.

– Слово-то какое – изъяли... брр! – передёрнулся Олег Шибанов – тоже из «незаметной» компании. – «Изъ-я-ли». Будто мы какие-то машины или информация какая-то. А у моей двоюродной тётки шестерых детей отняли.

– А чего так? – спросил Денис.

– Одна живёт. Муж откинулся четыре года назад.

Олег помолчал и добавил:

– А старшую Катюху в приюте типа нашего изнасиловали. И замяли всё. Никто, типа, не виноват.

– В приюте? – повторил Гарюха. – Тогда ясно.

– Чего тебе ясно? – вскинулся Валёк.

– Ты с нашими девчонками разговаривал? – повернулся к нему Гарюха.

– Когда мне ещё? – попятился Валёк. – Я ж только поступил.

– И лучше не говори, – предупредил Гарюха. – А то пошлют или поколотят.

– А в моём классе училась девчонка из приёмной семьи, – рассказал Певунец, – так она каталась на катке, грохнулась, синяки там всякие, и её тут же – вжих! – обратно в приют! Окнуть никто не успел! Уж как Танька не упиралась! Рыдала, вопила, из дому сбегала на вокзал, но её поймали и всё равно

в приют запихали.

– Ни фига! – ахнул Дима Чепеленко.

– Ага.

– С другой стороны, – задумчиво произнёс Миша Букашечкин, – если у вас дома творилось то же, что у нас в интернате - разве что в психушку не сдавали, как нас, тогда вы ничё не теряете. Ну, бить, может, будут меньше. Но могут и больше. Кто их, взросляков, разберёт?

Так они болтали до самого ужина, не потревоженные никем.

Глава 22. УРОК ИСТОРИИ

Звонка, сзывающего всех в столовку, Денис почему-то ждал с волнением. Сперва не понял, почему, а когда увидел впереди себя длинную толстую косу, с изумлением понял, что ждал и боялся до бессилия в коленках встречи с Кирой.

Чего это с ним такое? Никогда он девчонок не боялся. Разве что в подготовительной группе детского сада одну, особенную...

Кира шла с Надей Ляшко и её одноклассницей Ларисой Адеевой, и Денис обрадовался: от Нади он всё про Киру вызнает!.. Если, конечно, Кира захочет, чтобы о ней что-то знали, а Надя сочтёт правильным снабдить Дениса ценной информацией.

Два этих условия донимали Дениса весь ужин. Хорошо, что он короткий: чего там – заглотнул, запил и готово. Он сел так, чтобы видеть Киру и частенько поглядывал на неё, мечтая её от кого-нибудь и чего-нибудь спасти. Он твёрдо решил, что не будет трусить, если Кире понадобится защита.

Но ничего такого не произошло, хотя старшие мальчишки посматривали на неё иногда особенным противным взглядом. Надя и Лариса быстро увели новенькую, и никаких покушений не произошло. Что хорошо, учитывая странную слабость в коленках.

На другой день перед началом уроков Дениса поймала Душкова и, светясь ямочками на щеках, проворковала:

– Денисушка, как ты, солнышко? Всё в порядке?

– Ничё, – неохотно буркнул Лабутин.

– Слушай, я хотела пригласить тебя в какую-нибудь игру сразиться.

Омбудсмен смотрела доброжелательно и излучала флюиды комфорта.

– Я за тобой зайду, – пообещала она.

Денис равнодушно пожал плечами:

– Ладно.

Она задержала на нём испытующий взгляд, снова улыбнулась. Денис вернулся в класс, сел рядом с Колькой Евлашем, открыл учебник по математике, сделав вид, что читает. Проницательный Колька ткнул его в бок.

– Чё, самый умный?

– Отвянь, – огрызнулся Денис.

– А если повежливее?

Денис неохотно поднял на него глаза, подумал.

– Отвянь, пожалуйста, а то урою.

Колька взметнул брови.

– Фу-у, как грубо! Ботаник!

Но отстал. А тут звонок оглушительно ударил по ушам, и Лабутин привычно зажал ладонями уши.

– Замонали, – тихо проворчал он. – Глухие тут все, не услышат.

Непонятно, почему, вспомнился отец – как на крик Дениса он равнодушно отмахнулся и ни разу не обернулся на сына. Это воспоминание выжгло слезу, и Лабутин поспешно заморгал: нечего слабость показывать! Подумаешь, отец отвернулся. Родной папа Вальки и Ваньки избивал их, Киру насиловал!.. Так что у Дениса в отношениях с отцом – просто блеск: ни-че-го! Оказывается, это совсем неплохо.