Интим не предлагать, или Новая жизнь бабушки Клавы
Шрифт:
– Если самую малость, – дернула плечиком та. – А вы в курсе, что Алевтина Павловна платье белое купила? И тридцать бутылок водки? Думаете, зря?
– Торопится твоя Алевтина Павловна! Ну и баба! Два раза в кино сходили. Три – в поликлинику на процедуры. Ну у калитки пару разков постояли. Хоть ты в монастырь уходи!
– Дела… – почесал затылок квартирант. – Выходит, скоро мне от ворот поворот укажешь? Мог бы предупредить.
– Ну че прицепился? – возмутился Митрич. – Да я скорее Алевтину эту за поворот пошлю, чем вас с Шариком. Мы ж экипажами просто так не разбрасываемся.
–
– И зажили, «песня в том порука, нерушимой, дружною семьей…» – невпопад горланил из люка Ромка-маленький.
– А ведь у нас практически четыре танкиста получились, – удивился своему неожиданному наблюдению Митрич. – И собака. Хоть кино снимай!
– Жаль, Карапузов не смог присоединиться.
– Да ну его, этого зануду. В танк столько сажать и не положено.
– Здорово получается! А мама у нас за киношную Марусю сойдет. Хорошо, что взяли ее.
Взрослые замолчали враз, думая о чем-то своем. Ромка-старший, улыбаясь своим мыслям, следил за дорогой. Мама Рита поправляла макияж. Митрич думал о свидании с Нарочью и о предстоящем походе в парикмахерскую, запланированном на выходные после поездки. Надо бы по-модному постричься, не старый еще. Может, сложится у них с Алевтиной. Хозяйка в доме не помешает. А можно к ней перебраться. Вариант. Или сначала яблоки поснимать? Перезреть могут…
Николай прикидывал, куда податься ему с Шариком, если Алевтина Павловна все-таки добьется своего. Разве что с сыном мириться.
– И то дело, – вздыхал во сне Шарик, привычно считывая хозяйские мысли. Лично он против перемирия ничего не имел. Танкисты и в мирное время неплохо живут. Особенно если целым экипажем…
«…а все хорошее и есть мечта…» – вдруг ожил приемник, до последнего считавшийся членами экипажа всего лишь элегантным дополнительным антуражем к шикарному внедорожнику.
– Хр-р-р, – оценил торжество зарубежной электроники и отечественного оптимизма спящий Шарик… Белая полоса его жизни простиралась за горизонт четкими свеженанесенными на шоссе штрихами, щедро одаривая любимых и дорогих ему людей и животных новыми мечтами и надеждой на их исполнение.
Обо всем понемногу
Рассказы
Мамин день
– «Сегодня мамин праздник, сегодня мамин день», – напевала Маша давнюю детскую песенку, вытягивая из гипермаркета тележку с провизией. – Да будет так! Давно пора, между прочим. А единственная горячо любящая доченька не сподобится никак!
Теперь сподобится. К празднику она начала готовиться неделю назад. Вымыла квартиру чуть ли не до блеска. Сменила тюль на окнах. Пересадила цветы в новенькие кашпо.
– И зачем столько хлопот? – удивлялась мама. – Подумаешь, праздник. Сядем рядком, поговорим ладком. Телевизор посмотрим. Подружкам позвоним.
Маша загадочно улыбалась, продолжая свою маленькую революцию. Все дело в том, что восьмого марта у мамы был день рождения. В этом году юбилей – шестьдесят. Значимая дата. Ее роднулечка лишь сейчас отважилась выйти на заслуженный, как принято говорить, отдых. А до того
Мамины пациенты до сих пор забегали на огонек со своими проблемами. Кому консультация нужна, кому – рецепт от затяжной простуды. На улице раскланивались. В общественном транспорте место уступали. Уважаемый в городе человек. Врач высшей категории. Кандидат медицинских наук. Почетный донор.
Вот только в личной жизни не сложилось. Давным-давно. Встретился на мамином пути красивый, сильный и умный. И затерялся на бескрайних просторах Вселенной. Оставив недоумение в душе и Машу под сердцем. Бывает. И винить по большому счету некого. То ли характерами не сошлись, то ли не поняли друг друга. Поди теперь разберись.
Маша составляла всю личную жизнь мамы. И собиралась ее составлять еще долго. Потому как и у нее не сложилось. Муж ушел через три года после свадьбы. Даже ребеночка не оставил. Все оттягивал куда-то. То диссертация. То выгодный зарубежный контракт. Хотя «на обратной стороне Луны» ребеночка завести сумел-таки. В кратчайшие сроки. Возможно, и не одного. Только Маша переключилась на более достойные объекты наблюдения.
Защитилась. Перевелась из своей поликлиники на университетскую кафедру. Занялась наукой. Теперь вот до докторской доросла. Какая уж тут личная жизнь! Ей и так хорошо. С мамой. И с кафедрой.
Профессор Калинкин смешал ее карты за один день. Просто вошел. Просто познакомился. Моложавый. Подтянутый. Обаятельный. Энергичный. С хорошим чувством юмора.
– Скажи прямо – сексапильный! – закатила глазки ее соратница и приятельница Любаша. – Шона Коннери так напоминает…
Маше профессор Калинкин Шона Коннери не напоминал. Да и не сложилось бы у нее с этим самым Шоном. Но девичье сердечко, несмотря на отсутствие тревожных сигналов, забилось сильнее. Да и как не забиться: помимо того, что новый проректор оказался ее референтом на защите, он вполне подпадал под категорию перспективных женихов. Та же Любаша после ухода профессора выложила тщательно скрываемую (не иначе как для себя припасала) сенсацию – Калинкин не женат.
– Может, давай свои эксперименты свернем на время, – делилась далеко идущими планами заведующая лабораторией, – и предложим новенькому свои услуги. С нашим-то опытом! Да мы его за пару недель до ЗАГСа очаруем.
– А делить как будем? Двоеженство пока у нас не вводили, – съязвила Маша.
– А на кого Бог пошлет! – махнула рукой хроническая оптимистка. – И, чур, без обид! Один настоящий мужик все лучше, чем полное их отсутствие! Чуть что – будешь у меня свидетельницей!
– А чуть что – ты у меня!
Заговор удался: через три недели профессор увлекся анализом ДНК и почти не выходил из лаборатории. Машина докторская почти лежала у нее в кармане. Ко всему прочему, Сергей Сергеевич оказался приятным собеседником, ненавязчивым джентльменом и любителем длительных прогулок на свежем воздухе.
– Еще одно достоинство – и я тебя задушу, – процедила сквозь зубы поверженная соперница. – Надо же – себе на беду пригрела змею на груди. Ну, Машка, погоди! Я тебе устрою свадебку. Да с сюрпризом…