Инварианты Яна

Георгиев Борис

– Конечно. Но Штейнберг, как я помню, доказал, что это невозможно. Просто потому, что энергия, которую нужно подвести к элементарному кластеру, чтобы он оставался стабильным, больше энергии переключения. Потом это проверил и сам Терещенко, и, помнится, дал эффекту Штейнберга эффектное название.

– Квантовый склероз, - покивал Горин.
– Что-что, а зубоскалить мы умеем. Но у бигбрейна с юмором плохо; может быть, поэтому у него получилось то, что не удалось пока нам. Разум, Володя, не терпит контроля извне. Митя

сотоварищи перекрыли ему энергию, но он к тому времени уже не нуждался в подачках. Научился брать сам.

– Вы считаете, что взрыв в Церне - это не взрыв, а...

– Я не считаю. Это пока гипотеза.

– Нельзя строить гипотезу на домыслах, а фактов у вас нет.

– Почему нет? Я видел отчёты комиссии. Там написано, что избыток энергии объясняется запредельным режимом работы датчиков. То бишь, они пришли к выводу, что никакого избытка не было. А непонятные модели комиссия списала на сбои в работе бигбрейна, каковые сбои и привели к взрыву. Но это был не просто взрыв. Бигбрейн перерезал пуповину.

– Бред!
– вмешался психофизик.
– Это не укладывается в обобщённую теорию взаимодействий! Хотите - можете сами посчитать!

– Хочу, - сказал Горин.
– Мы с вами этим займёмся по дороге на Марс, может выйти новая тема.

– Новая тема?!
– вскричал Митя, возмущённо глядя на Горина снизу вверх.
– Извините! А со старой кто...

– Кто здесь говорит про новую тему? Что ещё за тема?

Трое повернули головы. В пылу спора не заметили четвёртого - тот успел выйти на обзорную площадку и теперь направлялся к ним. Был близко, в десяти шагах, поэтому услышал, какими словами встретил его инспектор: 'Явился. И как всегда, к шапочному разбору'.

Реплику эту пришедший оставил без внимания, подошёл, поздоровался за руку с Яном, кивнул психофизику и, повернувшись к инспектору, сказал:

– Так что же всё-таки за новая тема? У меня и по старой нет полной информации. Господин инспектор, вы обязаны мне отчётом.

В сумерках сложно было определить выражение его лица. Психофизику показалось, что, хоть и обращается этот человек к Володе, но смотрит при этом на Горина. Трудно было также определить его возраст. 'Но точно не моложе пятидесяти - определил Митя.
– Сначала показалось, потому что худой'.

– Вам я ничем больше не обязан, - холодно ответил инспектор.
– Я не намерен больше с вами работать. Займусь настоящим делом. Мне кажется, я всё предельно ясно изложил в письме, которое отправил вчера утром. Получили?

– 'Не намерен', 'предельно ясно', 'изложил', 'отправил', - передразнил незнакомец.
– Где вы заразились канцеляритом? Мне казалось, на берегу Средиземного моря такие слова не встречаются.

– Э-э...
– протянул Горин. Видно было - он не знает, как обратиться к этому человеку, хоть и знаком с ним.

– Ян, вы можете называть меня Циммерманом.

–

Сложно выговаривать, - Горин поморщился.
– Здесь нет лишних ушей.

– И всё-таки я Циммерман по имени Иосиф, - ответил ему человек, назвавшийся Циммерманом, причём на этот раз он обращался к Горину, а смотрел на инспектора.

– Вы мрачно шутите, Циммерман, - сказал Ян.

– Мне не до шуток. Володя передал моё предложение?

– Да.

– Каким будет ответ?

– Нет.

– Я могу вывести вас отсюда. Есть два пропуска. Подумайте.

– Думать не о чем, всё решено. Мы с Митей как раз обсуждали новую тему, по дороге туда начнём работать. Если Владимир... э-э... Иосифович захочет - пусть подключается. Ну как, Володя? Вы математик, я слышал.

– Да, конечно, - ответил Владимир, глядя под ноги.
– Я математик. И надо же будет как-то скоротать перелёт.

– Лучше бы вам взять пропуск, - без особой надежды предложил Горин.
– Вы слышали? Есть два. Для вас и Екатерины Романовны. Мне показалось...

– Вам показалось, - отрезал Владимир и отвернулся. Сделал вид, что рассматривает маяк, чтобы случайно не встретиться взглядом со своим бывшим шефом.

– Послушайте, Циммерман, - вмешался психофизик.
– Я ни слова не понял из того, что вы все здесь нагородили, но... Вы, стало быть, приходитесь этому молодому человеку шефом?

– Приходился. Видите, он увольняется по собственному желанию.

– Это меня не касается, мне интересно другое. Раз вы были ему шефом, значит, имеете отношение к Совету. Объясните, зачем вы устроили у нас в институте погром? Резидент, самолёты-шпионы, два инспектора, расследование, блокада института. Зачем заварили кашу?

– Я не заварил, а расхлёбываю, - ответил Циммерман.
– Кому-кому, а вам, Дмитрий Иванович, хорошо известно, что Совет неоднороден. Есть в нём те, кто придерживается генеральной линии, есть и оппозиция.

– И на чьей стороне вы?

– На вашей. Я не хочу, чтобы вас съели наши генералы, и оппозиционерам вас тоже не хочу отдавать. Знаете, сайнс-экстремисты ничем не лучше сайнс-конформистов. Время сейчас такое...

– Вот-вот, - сказал вдруг Володя, не повернув головы.
– О времени своём только и думаешь. Защищаешь прошлое от будущего.

– Из разговоров... э-э... с господином Циммерманом, - вкрадчиво проговорил Горин, - я понял, что он как раз пытается уберечь будущее от прошлого.

– Это схоластика, - со злостью ответил бывший инспектор, повернувшись к своему бывшему шефу.
– Я хочу жить настоящим.

– Я знал, что так будет, - сказал Иосиф. В его протянутой руке Володя увидел карточку пропуска, хотел высказать очередную резкость, но слова застряли в горле.

– Это на тот случай, если ты передумаешь, - услышал он.
– Если нет, хотя бы напиши мне.