Инварианты Яна

Георгиев Борис

– Зачем ему было нападать на вас?

– Он понял, что я не тот, за кого себя выдаю. Принял за представителя третьей стороны. Он был в своём праве, Митя, будь я шпионом, действия Андрея не казались бы вам странными, разве нет? Он отобрал оружие, думал - я проваляюсь без сознания часа четыре. Так и вышло бы, но вот незадача - анестезатор не был заряжен. Андрею просто не повезло. Я очнулся. Андрей Николаевич попал в цейтнот: началась распаковка памяти. Андрей понял: если Ян кроме результатов работы вспомнит всё, что было вчера... И тогда он решил, что прав в конечном

итоге будет тот, у кого останется результат. Честно говоря, мне трудно разобраться в его действиях, просто не получается поставить себя на его место. Казалось бы, безумный поступок - пересадить себе чужую память, но...

– Вот именно, что но, - сказал Ян.
– Никто не может знать, как бы он повёл себя на месте другого. Тёмные массивы индивидуальны, при эмоциональном всплеске дело решает спектр собственных значений. Мозг обходится с сингулярностями именно так - когда рациональный подход невозможен, просто затыкает дыры шарами, построенными на тёмных массивах.

Психофизик полез в карман за трубкой. Проговорил, подкашливая:

– Это - кхе!
– унизительно, вам не кажется? По-вашему выходит, - хе-хм!
– что человек в момент эмоционального подъёма ничем не отличается от животного? Кхе!

– Нет, Митя. Если не повреждены инварианты - нет. В момент, как вы это называете, эмоционального подъёма просто не используется долговременная память, а кратковременная содержит полную комбинацию инвариантов в чистом виде, без примесей.

– Непривлекательная у Сухарева система инвариантов, - буркнул психофизик.

– Не нам его судить, - сказал Горин.
– Напомню, что собственной системы инвариантов он теперь лишён. Кстати, мы совсем забыли... Света! Ведь нужна расшифровка! Хватит болтать, надо хотя бы попытаться понять, что творится в его мозгу. Не в двадцать четыре же часа нас на Марс вышлют.

– Ян Алексеевич!
– Катя вскочила, согнав с колен кошку.
– Почему обязательно высылка? Давайте вместе подумаем, как представить всё это... Бывают ведь несчастные случаи? Придумаем что-нибудь, предупредим наших.

– И сделаем их соучастниками, - покивал Горин.
– Беда в том, Екатерина Романовна, что скрывать такие результаты - это даже не шило прятать в мешке. Это гранату держать с выдернутой чекой. Думаете, не выроним? А ну как выроним? Рванёт ведь. Есть два варианта. Первый - на Марс высылают трёх-четырёх человек, второй - туда летит весь институт в полном составе. Вот вы, например, согласны туда прогуляться?

– Ян, я прошу, не надо, - сказал негромко Володя. Ян отмахнулся, Василевская не услышала. Она сняла очки, стала протирать стёкла. Близоруко глянула на Горина, забормотала:

– Я? На Марс? Нет, я не могу... Что я там буду делать? Нет, мне, конечно, для работы много не нужно - бумага, ручка... Книги... Ян Алексеевич, я слышала, туда нельзя взять бумажные книги... Это правда?

Катя надела очки, снова глянула на Горина и продолжила увереннее:

– По глазам вижу, что правда. Тогда - нет. Я не хочу на Марс. Я не смогу без всего этого - она сделала неопределённый жест; должно быть, имела

в виду парк, а может, и море тоже.
– И я не смогу без книг. Неужели нельзя сделать так, чтобы не высылали никого? Ведь это изуверство...

Володя не знал, куда деваться. Он встретился взглядом с Берсеньевой. Хотел попросить её, но Светлана Васильевна поняла без слов.

– Конечно, изуверство, - поддержала она.
– Ты права, Катенька. Пойдём, поможешь мне с расшифровкой. Никто лучше тебя не разберётся со структурами второго порядка. Самой мне точно не успеть. Если справимся быстро, возможно, и не вышлют никого.

– Да?
– Катя оживилась.
– Пойдёмте тогда. Что ж вы раньше не сказали?

– Света!
– Горин укоризненно покачал головой.

– Молчите, - зашипел на него инспектор.

– Пойдём с нами, Арнольда, у меня там остались кое-какие объедки, - позвала, обернувшись на ходу, Василевская.
– Пойдём, иначе эти мужчины сделают из тебя окрошку.

– Окрошку из кошки, - изрёк Володя, провожая глазами две женских фигурки и одну кошачью.

– Думаете, так ей будет проще?
– спросил Горин.

– Думаю, так будет проще мне.

– Как-то подозрительно легко вы с моей женой друг друга поняли. Сговорились? Интересно, когда это вы успели?

– Успели, - коротко ответил Володя, пряча улыбку. Припомнил, как Света подстерегла его у выхода из лифта Пуанкаре.

***

Инспектору не хотелось оставлять Синявского один на один с Яном в Пещере Духов, но выбора не было. Кто-то прятался в тоннеле, пока доктор с инспектором ждали Яна у двери душевой. Кто-то закрыл двери лифта в тот самый момент, когда Горина повели обратно в Пещеру Духов.

'А я просил не отлучаться', - подумал тогда инспектор, пытаясь понять, зачем кому-то понадобилось нарушить запрет. Если это был человек, похитивший пистолет...

'Он попробует убрать свидетеля', - сообразил Володя и представил себе Катю с пистолетом у виска. Похолодел, когда в голове мелькнуло: 'Попытается инсценировать самоубийство'. Медлить было нельзя. Из показаний Синявского ясно - пистолет не у него, и, даже если Дмитрий Станиславович скрыл какие-то незначительные обстоятельства, на Горина покушаться не станет. 'Пусть тогда посторожит, а мне надо спасать свидетеля', - решил инспектор и бросился к лифту, крикнув доктору на ходу:

– Ведите его. Я ненадолго. Оставайтесь с ним, ладно?

– Ладно-ладно, - благодушно прогудел Митя.
– Останусь, если разрешено будет - кхе-хм!
– курить в предбаннике.

Володя что-то ответил, прикидывая, как быть, если наверху поджидают с пистолетом. 'Одна надежда, что он сразу стрелять не станет, - думал инспектор.
– И почему обязательно 'он'? Может быть и 'она'. Кто бы ни был, лишь бы не пальнул сходу, а попробовал договориться... Чёрт! Свет в глаза!'

– Стойте!

Ослепший на солнце инспектор вздрогнул от окрика, но отпрыгнуть в сторону себе не позволил. Голос женский. Неровен час - она спустит курок.