Инвестор. Железо войны

Соболев Николай

Joder — испанское ругательство, типа «твою мать!»

Я на каблуках развернулся к Фольмеру:

— Какого хрена он ломается, как силуминовый???

Генрих только руками развел:

— Настрел большой… усталость металла… или сплав неверно подобрали…

Прибежавший паренек с санитарной сумкой через плечо начал применять полученные на занятиях знания: усадил Нестора, строгим голосом отогнал всех подальше и обработал рану — к счастью, действительно царапину.

А

я тряс Фольмера — где еще могут вылезти косяки?

Картина открылась безрадостная — мало придумать конструкцию, мало сделать надвигающийся на ствол затвор, нужно еще подобрать материалы для каждой детали. И тут засада: свойства детали зависят от состава металла, закалки, механической обработки, и прямо вот так с ходу точно определить все нюансы невозможно. И получается как с пружиной магазина: понятно, что нужна пружинная сталь, но ее придется долго подбирать. Вот Фольмер и подбирал.

Сделал детальку, опробовал, по результатам принял или отбраковал. И так далее, а деталек много. И не все проблемы вылезают сразу, могут и после испытаний проявится, вот как сегодня. А ведь еще надо бы определить правильные смазки, чтобы работали и в жару, и в холод, правильные углы подачи патронов, скорость хода затвора и так далее. Инженерное искусство на грани колдовства.

К примеру, элементарная вещь — губки магазина, которые держат патроны и не дают им выскакивать. Казалось бы, подобрал форму, отштамповал по ней железку и радуйся. А вот хрен — сколько циклов нагрузки-разгрузки выдержат? Если не выдержат, то как — треснут, сломаются или разогнутся? И как быстро все это произойдет?

При минимальном изменении геометрии — либо патрон утыкается, либо двойная подача, либо перекос и клин. Всюду, куда ни кинь.

Скорострельность и кучность это здорово, но еще живучесть, ремонтопригодность, удобство пользования, технологичность, цена.

Вот за последнюю Фольмер боролся довольно странно — подбирал материалы по одному. Я в конструировании оружия, металлографии и станочной обработке понимаю на в объеме учебника «Природоведение», но в организации производства кое-что петрю.

— Генрих, а у вас есть специалист в металловедении? Чтобы по условиям работы детали мог порекомендовать нужный тип стали? Нет? Найдите, срочно! Выделите ему лабораторию или участок для работы!

— Но стали одного типа могут быть разными…

— Вот и делайте сразу десяток-другой образцов и смотрите, какая лучше.

— Но это дорого, сеньор Грандер! Слишком большой процент в отходы!

— Майн либер герр Фольмер, судить, что дорого, а что нет, оставьте мне. И не забывайте, что при ведении исследований широким фронтом экономится ресурс, который многократно важнее денег — время! Деньги мы с вами всегда заработаем, а время уходит безвозвратно.

— Потребуется новое оборудование и сотрудники, — тут же озвучил «цену вопроса» конструктор.

— Готовьте план развития и смету. А сотрудников… поищу, но мне кажется, что лучше воспитывать самим.

Хотя бы потому, что у меня в придачу к танкам и самолетам будут кадры

оружейников. Как ни крути, а пулеметы-автоматы и даже простые винтовки надо ремонтировать, в любой армии полевые мастерские имеются. Или придется менять стволы после каждого боевого выхода — а вдруг они на следующем откажут или взорвутся, как сегодня?

Совместные пострелушки сгладили противоречия, машина увезла Махно, украшенного свежим пластырем, обратно в санаторий (ох, чую, мне Галина при следующей встрече выскажет). Хосе с Рикардо засели за организацию «либертарно-коммунистического цеха». Понятное дело, что у них ничего не выйдет, но хоть при деле — не стреляют в Гражданскую гвардию, не жгут церкви и монастыри, всегда бы так.

Вечером, по дороге домой Ларри провез меня сквозь всю заводскую территорию и весь поселок, и я вдруг понял, что почти все объекты завершены, осталось всего ничего и скоро придется увольнять рабочих. Часть из них мы успеем переучить, а что делать с остальными?

Мысль эта не давала мне покоя, когда я играл с Цезарем (причем казалось, что он участвует только для того, чтобы сделать приятное мне), когда пытался заснуть и с самого утра. И ничего лучше, чем затеять новое строительство, я придумать не мог.

Поэтому отправился не к себе, а к Панчо:

— Слушай, ты помнишь, военный губернатор жаловался, что у них казармы в плохом состоянии, а бюджета не хватает? Давай возьмем у них подряд, цену дадим низкую, чтобы никто не перехватил?

— А в чем тут гешефт?

Блин, вот же нахватался у Оси!

— Так мы заодно и штабы отремонтируем, как брокерские конторы в Нью-Йорке, — я подмигнул другу.

— Ты хочешь…

Но я приложил палец к губам:

— Хочу. Организуй все, и дай знать Термену.

Денег мы так не заработаем, но отношения с властями улучшим, плюс будем держать руку на пульсе. Порадовался за себя такого умного, подмахнул очередную пачку счетов, пробежался по отчетам и взялся разбирать почту и газеты.

Все шло своим чередом — депрессия не кончалась, и в Детройте служба безопасности Форда стреляла в демонстрацию уволенных рабочих, пятеро погибших. Мир потихоньку съезжал к большой войне, по крайней мере, в Восточной Азии — японцы создали Маньчжоу-Го. Люди сходили с ума — у Чарльза Линдберга похитили ребенка и требовали выкуп, прочие новости не стоили внимания, и я выкинул прессу в мусорную корзину.

Большая часть писем и телеграмм ушла туда же — куча бессмысленных просьб и приглашений. Например, зачем мне нужен некий граф Оранский, который прямо из кожи лез, чтобы увидеться в Барселоне?

А вот сообщение из Нью-Джерси заставило дрогнуть сердце — отец и мать решили навестить меня и посмотреть, как живет их блудный сын. Удачно, что они так долго собирались — теперь у меня есть, где их принять и что показать. Серхио все организует, тут беспокоиться не о чем.

Дела на оружейных заводах в Овьедо и Трубиа требовали постоянной переписки с правительством и потому официальный конверт от Асаньи никаких эмоций у меня не вызвал.