Инвестор. Железо войны
Шрифт:
— Эмблема для машины, а может быть, и завода.
— С чего вдруг???
— По названию модели «Атлантико», первая и последняя буквы.
Блин, а точно!
(A) — самый известный символ анархизма.
Ну пусть будет, в конце концов, все случайности не случайны, да и членам CNT наверняка понравится. Не говоря уж о том, что это прекрасный тактический знак.
Все понемногу вошло в обычную рабочую колею, Габи уехала обратно в Барселону, после выпинывания Кристи на мороз дисциплина повысилась
Ведь что такое трактор? По сути, танк без брони, стенд для отработки узлов трансмиссии, движителя и прочего. А уж сделать броневой вариант и навесить башню недолго, тем более, что в Хихон пришел первый груз орудийных 45-мм стволов с заводов Шнайдера.
И почти сразу — первые «эрликоны» из Швейцарии. Все это великолепие пока убрали подальше на склады и вернулись к обычным делам: запуску конвейера, рекламе автомобиля, возведению последних цехов, превращению строителей в металлистов и сборщиков.
О том, что мы начали накопление артиллерии, газеты, разумеется, не написали, а вот вокруг нашего трактора с подачи Эренбурга устроили целые пляски — Илья даже из Парижа вызвал знакомых журналистов.
Все улеглось и успокоилось, даже Сева стал ходить и летать, пока пассажиром на У-2. В один из моментов, когда не требовалось бежать и гасить очередной кризис, я сидел у себя в кабинете и лениво размышлял над заметкой в газете — «повстанческая армия генерала Аугусто Сандино отбила наступление правительственных войск и экспедиционного корпуса США в районе Сарагуаска и расширила зону действия на департаменты Леон и Чинандега». Вот кому не помешали бы мои изделия. И рабочие дружины там можно поднатаскать — а что, проблемы похожие, язык тот же, даже знамя черно-красное, как у CNT…
Размышления мои прервал Панчо, вломившийся без стука, а следом несколько его охранников, что характерно — с оружием наизготовку. На мой взгляд Пачо ответил жестом, махнув рукой в сторону окна. Я встал: к управлению со всех сторон валили рабочие, и тоже с оружием.
Блин, хорошо же сидели…
Глава 17
Мы анархисты, народ веселый
Ребята Панчо закрыли и даже завалили дверь внизу, но какой смысл, если управление, как и все остальные здания, построены с лентами широких и высоких окон на каждом этаже — мы же не планировали их оборонять.
И никак не предполагали, что волнения, полыхавшие по всей стране, доберутся до нас. Началось с отделения церкви от государства, затем в декабре Кортесы ратифицировали конституцию, но усилили полномочия МВД. И понеслось: Сарагоса, Эстремадура, Кастилия, Арагон, Валенсия — столкновения с Гражданской гвардией*, по всей стране два десятка убитых, полста раненых.
Гражданская гвардия(Guardia Civil) — жандармерия, действовала в основном в сельской местности.
А в конце января восстали шахтеры Каталонии.
Местный граф, по совместительству владелец калийных шахт, установил без малого лагерный режим:
Ну а поскольку долина Льобрегат, где все происходило, совсем рядом с кишевшей анархистами Барселоной, то агитаторы нашлись немедленно. Да еще и контраст с условиями на моих фабриках в Оспитальет разительный, так что полыхнуло — мама не горюй!
Стихийно, без уведомления CNT, началась стачка и захваты фабричных контор, церквей и муниципалитетов. По счастью, без насилия, разве что при разоружении жандармов помяли им пару смешных лаковых треуголок и напинали подвернувшимся некстати «соматенам», своего рода сельским дружинникам.
Возник революционный комитет, объявил либертарный коммунизм с уничтожением частной собственности и… разошелся. Так что срочно стянутые из Льейды, Уэски, Хироны и Сарагосы войска уже через неделю после начала бучи восстановили первобытное состояние. Но только внешне, тут как дым в трубу, дрова в исходное — волна покатилась, в Арагоне сгоряча объявили «советскую республику» (но тоже ненадолго), по стране забастовали в поддержку.
Видать, и в Астурии…
Но если в Каталонии, Арагоне и даже в Хихоне (где рабочие захватили несколько фабрик) было с чего возбухать, то нас-то за что? За лучшие в стране условия труда? Понятно, что безработица сильно портит людям жизнь, что крестьяне воют от безземелья, но, блин, купить всю Испанию даже у меня денег не хватит.
— Панчо, что там?
— Точно не знаю, — буркнул взъерошенный друг, — вчера, говорят, эмиссары CNT из Барселоны приехали.
Анархисты, значит, народ веселый. В последнее время они здорово поднялись на волне радикализма, того гляди численность CNT семизначными цифрами писать будут, при том что населения всего двадцать три миллиона.
— Чего хотят?
— Да черт их поймет! — в сердцах чуть не сплюнул Панчо.
— А где Махно? В Хихоне?
— В Реторно, его же месяц как в горный санаторий перевели.
— Дежурная машина там есть? Отлично, звони, попроси его срочно приехать. И запускай делегатов, пусть изложат требования. Только не быстро, тяни время!
Митинг под окнами постепенно разрастался — на такую движуху сошлись со всех цехов, побросав работу. Не помогла и система допуска, охраны-то нет, вся в управлении в осаде.
Головы в толпе разом повернулись ко входу — наверное, вышел парламентер. Оратор, успевший влезть на садовую скамейку, прервал речь, спрыгнул и двинулся навстречу, раздвигая людей. За ним в кильватере шли Рикардо и еще несколько активистов.
— Не желают подниматься, — доложил Панчо по результатам переговоров. — Надо, говорят, чтобы все слышали. Требуют, чтобы ты спустился.
Блин, вот только разговоров с толпой и не хватает, уж точно не мое. Маяковского бы сюда, агитатора, горлана-главаря — он бы справился.