Инженер и Постапокалипсис
Шрифт:
Если бы только где-то поблизости обнаружился какой-то другой проход: незапертая дверь, вентиляционная шахта, какой-нибудь люк, да что угодно… Но нет! Мог только медленно приближаться к ужасающим звукам, чувствуя, как страх перед неизвестностью все больше одолевает мой затравленный разум. Даже не представлял, что может издавать такие звуки в такой момент.
«Может быть, кто-то из пациентов отыскал какой-нибудь хирургический инструмент? Это было бы хуже всего», — подумал, отчаянно пытаясь подготовить себя морально к тому, что может скрываться за жуткими звуками, которые то стихали, то возобновлялись вновь.
По
«А может, там просто что-то сломалось и заклинило в рабочем состоянии?» — предположил, осторожно переставляя ноющие ноги.
Появление Полтергейста сильно напугало меня: в какой-то момент от морального перенапряжения мой разум словно закрылся от страха, перестал воспринимать внешние угрозы адекватно, но пронесшийся в метре от меня белый туман напомнил мне, что с бегством священнослужителя опасность на самом деле никуда не исчезла. Полтергейст преподал мне один важный урок: никогда нельзя расслабляться. Никогда!
Отвратительный шум раздавался уже совсем близко — осторожно заглянул за угол и увидел, что одна из дверей распахнута. Весь коридор был залит просто немыслимым количеством крови. В конце коридора виднелась открытая вентиляционная шахта, наподобие той, через которую пробрался из лаборатории в заброшенный блок, где укрывался Морган. Но чтобы попасть к шахте, нужно было пройти мимо открытой настежь двери, ведущей в комнату, откуда и доносились леденящие душу звуки…
Собравшись с силами и понимая, что другого пути просто нет, двинулся по коридору под аккомпанемент бешено бьющейся в висках крови. Возле распахнутой двери остановился, не решаясь заглядывать внутрь. Когда мерзкий лязг металла и еще что-то, отдаленно напоминавшее хруст и хлюпанье, вновь донеслось до меня из комнаты, вздрогнул, с трудом подавив стон. Там что-то было… Что-то ужасное, невообразимое… Тихо сделал шаг к двери и медленно заглянул в открывшийся проем. Мое сердце сжалось, не желая сокращаться более, весь воздух из груди будто вышибли. Нечеловеческий ужас ледяным потоком разлился по всему моему телу…
В комнате на полу сидел исхудавший пациент Кэссиди Рид, весь вымазанный с ног до головы свежей блестящей кровью, со слипшимися сальными волосами и грязным озверевшим лицом. У его ног в огромной бурой луже лежало изувеченное, буквально выпотрошенное тело какого-то человека, на котором еще кое-где висели красные от впитавшейся крови лохмотья, некогда бывшие старым одеянием пациента клиники. Тело было неоднократно разрезано, местами как будто даже порвано на куски… От такого зрелища у меня в глазах помутилось, даже невольно вцепился в край дверного проема. Пытался подготовить себя морально к тому, что в этой комнате может обнаружиться нечто подобное, но все оказалось тщетно. На самом деле, к такому привыкнуть нельзя, хотя еще совсем недавно был уверен в обратном. Хуже всего было то, что Рид сидел лицом к коридору и попросту не мог не заметить моего появления… Его прищуренные злобные глаза уставились прямо на меня, отчего вдоль моей спины пробежал мерзкий холод. Медленно перевел дикий взгляд на разрезанное тело, затем опять посмотрел на пациента Кэссиди.
— Нравится? — спросил он, прерывая звенящую тишину.
От ужаса лишился дара речи и теперь просто стоял столбом, прижимаясь к дверному проему.
Рид достал из-за спины ручную циркулярную пилу, которую от шока не заметил поначалу, и от одного вида которой меня бросило из холода в жар. Мне сразу бросилось в глаза то, что диск пилы был кое-где покрыт ярко-красными пятнами. Рид опустил взгляд вниз на изрезанное тело, не выпуская свой жуткий
— Он сладкий. В меру жесткий. Как я люблю, — с вожделением прокомментировал он. Не сводя безумный взгляд со своей жертвы, Рид включил пилу и, скривившись в отвратительнейшей ухмылке, медленно срезал целую мышцу с кости мертвого пациента, взяв ее во вторую руку. Почувствовал, как трясется челюсть. Рид посмотрел на мое наверняка бледное от созерцаемого ужаса лицо и вытянул правую руку вперед, направив диск пилы в мою сторону.
— Ты следующий, доктор, — со вкусом проговорил он и, не отрывая звериного взгляда от меня, резко запустил в рот срезанное мясо, вгрызаясь в него и рыча.
С трудом подавил подступивший приступ тошноты, даже зажав рот рукой. Казалось, пол уплывает у меня из-под ног… Вместо того, чтобы делать что-то, я почему-то стоял и непонятно чего ждал…
Хорошо знал этого пациента, и он тоже меня узнал. Рид лежал в мужском отделении в то время, когда работал там. Мне было отлично известно, что этот человек крайне жесток и антисоциален, и что он может создать огромные проблемы в минуты своего кататонического возбуждения. Никто из санитаров не рисковал возить его куда-либо в одиночку, даже в то время, когда он пребывал в состоянии ступора, лишь однажды осмелился вывезти его один в ванную и то только потому, что Рид находился в бессознательном состоянии. Он был без преувеличения самым опасным и неуправляемым пациентом из всего отделения — даже с Морганом было гораздо меньше проблем, — но только теперь осознал, насколько ужасен был Рид на самом деле.
Словно желая шокировать меня еще сильнее, обезумевший вконец пациент принялся вгрызаться в ногу убитого человека, разрывая зубами остатки его мышц и отрывая их от красных от крови костей, при этом рыча, как хищный зверь.
Только тут, наконец, пришел в себя и, ничего не соображая, бросился бежать, как мог, не обращая внимания на боль в ногах, в сторону открытой вентиляционной шахты. Пока у него была в руке циркулярная пила, нельзя было даже пытаться связываться с ним.
Позади себя услышал отчаянное: «Мясо мое!» Это был даже не Морган с ножом… Подбежав к вентиляционной шахте, подпрыгнул, ухватившись за ее край, и быстро подтянулся на руках. Оказавшись внутри, сразу пополз вперед. Мне оставалось только надеяться, что пациент не полезет наверх за мной.
— МОЙ! ТЫ МОЙ! — донесся до меня озлобленный крик, но по тому, как он отдаляется, понял, что Рид не стал преследовать меня.
Только когда прополз по шахте не меньше пяти метров и убедился, что опасность вроде миновала, позволил себе остановиться и обдумать увиденное. Жуткое зрелище Кэссиди, отрывающего зубами человеческое мясо от костей, стояло у меня перед глазами, не желая исчезать. Сердце буквально выскакивало из груди.
«Он каннибал… он каннибал, — немея от ужаса, подумал, смотря в открывшийся внизу проход в очередной коридор, — вот о каком мясе он говорил все это время… А я уговаривал его поесть, кормил с ложки… Господи, не бросай меня, прошу!»
Спрыгнул вниз, понимая, что залезть обратно уже не получится, и очутился в узком коридоре. Справа от меня располагалась небольшая комнатка, которая, скорее всего, служила кабинетом кому-то из докторов, и дверь в которую была сорвана с петель. Следующая находилась аж в конце коридора. Но не успел решить, что делать дальше и куда идти, как дальняя дверь резко открылась, и в коридор выскочил разъяренный пациент Рид, вооруженный своим страшным инструментом.