Инженер и Постапокалипсис
Шрифт:
Наткнувшись на закрытую автоматическую дверь, ведущую в некую очистительную камеру дезинфекции, сразу сообразил, что нужно было делать. Другого пути не было, а сзади не оставалось ничего, кроме беснующихся пациентов и тел убитых ими в порыве гнева сотрудников. Доступ в камеру был закрыт, но электронный пропуск мертвого охранника, прислоненный к считывающему элементу, заставил створки дверей разъехаться в стороны.
Не сразу решился войти внутрь: мне было неизвестно, каким образом будет происходить дезинфекция, и всерьез опасался, что распыляемые химикаты могут быть токсичны
Двери позади меня моментально сомкнулись — сработал датчик движения — едва успел зажмурить глаза и зажать нос рукой. Вся камера заполнилась каким-то распыляемым раствором, который осел на моей коже и одежде. К счастью для меня он, по-видимому, оказался безопасным и к тому же быстро испаряемым, потому что уже спустя пару мгновений ощущения чего-то липкого на коже исчезли, а створки дверей уже впереди меня разъехались, открывая мне проход. Как только покинул камеру дезинфекции, двери опять плотно закрылись.
Обдумать свое положение не успел, потому как до моего слуха тотчас же донеслись крики и грохот, исходившие из ближайшей комнаты. Сразу поспешил туда.
Это опять оказалась уборная, едва забежав внутрь, увидел, как двое пациентов вытаскивают из крайней кабинки неудачно спрятавшегося сотрудника, одетого в голубой костюм химзащиты наподобие тех, что носили работники подземной лаборатории.
— А, это же наш дорогой доктор Стюарт! — иронично протянул один из пациентов, тот, что был выше и крепче своего помощника, и силой поставил трясущуюся жертву на колени.
По виду второго пациента сразу определил, что он из них двоих — «ведомый», человек, слабо понимающий действительность, но зато готовый охотно выполнять все указания.
— Я… не доктор, — сбиваясь от страха за свою жизнь, пролепетал сотрудник, которого назвали именем Стюартом, — я просто… ассистент! Помогал им… с аппаратурой, в основном!
— Ну что ты? — издевательским тоном отозвался первый пациент. — Мы все тебя хорошо знаем, как и твои необычные наклонности. Видел, как ты заставлял того слепого урода из сто пятнадцатой камеры ласкать твой член. И каждый день вспоминаю, как ты облизывал мое ухо, — в его голосе заиграли совсем неприятные нотки, отчего доведенный до ужаса доктор одновременно со страхом и мольбой во взгляде покосился на меня, — но ты не волнуйся, знаешь, мне даже понравилось — ты хорошо управляешься своим языком, — он грубо провел пальцами по губам обомлевшей жертвы, — хочешь, дам тебе полизать кое-что другое?
С этими словами первый пациент приспустил свои штаны и кивнул своему помощнику, и тот, доселе стоявший с отрешенным видом, ухватил попытавшегося вырваться доктора за шею. Тут уже и опомнился, кинувшись на подмогу несчастному.
— А ну пошел вон отсюда, — бросил, подхватив пациента-насильника под руки, и буквально вышвырнул его в коридор.
Тот упал на пол, запутавшись в собственных приспущенных штанах, второй же пациент так и остался стоять на месте, удерживая перепуганного доктора Стюарта.
—
— Я сказал: пошел вон, — твердо повторил, стараясь держать в поле зрения и его, и второго пациента, — чтоб тебя здесь не видел. Иди в тот угол, садись на тот табурет и сиди там, пока не разрешу тебе встать.
— А ты какого хрена указываешь мне?! — со злостью ответил пациент, делая шаг по направлению ко мне, правда не очень уверенно.
— Ты еще повозмущайся мне тут! — повысил голос и указал на стоявшую возле стены каталку, снабженную ремнями. — Тебя сейчас привяжу к этой каталке, если ты не сделаешь то, что сказал. И штаны подтяни!
— Ты чего буйный такой? — с опаской спросил он, отступая назад и снова падая, хотя еще недавно сам выглядел грозно.
Встревоженный, неуклюжий, со своим прибором в рабочем состоянии, постоянно спотыкающийся, он выглядел совсем нелепо, даже отчасти комично. Только мне было не смешно: не знал, доведется ли вообще когда-либо еще смеяться.
— Я тебе сейчас покажу буйного. Встань с пола, подтяни штаны нормально и делай то, что тебе сказал, — повторил.
Еще немного подумав и, видимо, оценив риски, пациент развернулся и поплелся в дальний угол коридора к табурету.
Вновь посмотрел на второго пациента, который все еще крепко держал в своей хватке пленного. Это был совсем невменяемый психически больной, его голова несильно тряслась, и он все это время не сводил пустой взгляд с моего лица.
— Отпусти его, — потребовал, и он сразу разжал хватку, — вот так. Теперь иди в коридор и сядь у стены, вот там, — указал в нужную сторону.
Этот пациент также послушался меня и тихо вышел через открытую дверь. Только тогда обратил внимание на сжавшегося возле умывальника доктора Стюарта. Он был очень сильно перепуган: по-видимому, для него стоял в одном ряду с этими двумя, которые чуть было не заставили его ублажать их.
Смотрел на его жалкий вид, и меня охватывали смешанные чувства. С одной стороны, он был слаб и беспомощен перед лицом нависшей смертельной угрозы, по-человечески мне было его жаль, поскольку понимал, что он вряд ли сможет пережить этот кошмар. Врачебный цинизм меня пока не поглотил. С другой стороны, мне также было отлично известно, что он, как и все остальные, издевался здесь над людьми, очевидно, получая от этого не только деньги, но и удовольствие.
— Не трогайте меня! — заявил он, спешно вставая с пола.
Смерил его взглядом. Самым неприятным в этом человеке были его глаза, какие-то пронзающие, недобрые. Сразу вспомнил, как точно такие же люди заставляли меня смотреть на экраны, на которых транслировались жуткие образы, вызывавшие противоестественный ужас, неуемную панику, вспомнил, как бесцеремонно и грубо они обходились со мной и другими людьми, как швыряли в кресло и били по лицу. Может быть, этот Стюарт тоже был в числе тех, кто работал со мной.