Инженер Петра Великого 2

Annotation

Инженер из XXI века попадает в тело подмастерья эпохи Петра I. Вокруг – грязь, тяжелый труд и война со шведами. А он просто хочет выжить и подняться.

Ах, да, еще прогрессорство... очень много прогрессорства!

Инженер Петра Великого — 2

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Инженер Петра Великого — 2

Пролог

Конец года подкрадывался незаметно, стылой мглой окутав строящийся на болотах город, который волей Петра Алексеевича Романова наречен был Санкт-Петербургом. Царь стоял у окна своего скромного, пахнущего свежей сосной домика, глядя на темную воду Невы, скованную первым, еще тонким льдом.

Тяжела ты, шапка Мономаха, ох, тяжела… Но не время сетовать. Время — гнать вперед, ломать старое, строить новое, пока есть силы и Божье попущение.

Он думал о России. Огромная, могучая, неповоротливая, закосневшая в старых привычках страна. Бояре спесивые, которым лишь бы брюхо набить да по старине жить, купцы жадные, вороватые, дьяки в приказах — медлительные, косные. А война идет! Кровь льется! Швед силен, дерзок, обучен по-европейски. А у нас? Бардак да разгильдяйство. Пушки рвутся, ружья осекаются, солдаты не обучены, командиры бестолковы. Под Нарвой какой срам приняли!

Довольно! Хватит!

Потому и город сей заложил здесь, на отшибе, на земле спорной, у самого моря. Не просто крепость — новая столица будет, это уже понимают некоторые! Окно в Европу прорубить, да не маленькое, а ворота целые! Дабы корабли голландские, англицкие, да немецкие сюда шли, чтобы науки и ремесла здесь приживались, чтобы дух иной, европейский, веял.

Петербург — не Москва. Петербург — это движение, это флот и армия новые, это Россия другая! Он даже имя городу дал такое, чтобы всем понятно было — не город, а град Святого Петра, апостола, ключ от рая державшего. А кто тут Петр? Он, царь! Стало быть, и ключ от будущего России — в его руках в новой будущей столице. Пущай пока болото топкое, пущай швед под боком зубами щелкает, а будет здесь город, какого Европа не видывала! Сюда он перенесет все нити управления страной, они сойдутся здесь, под его рукой, в городе, рожденном его волей. Подальше от московских боярских интриг. Будет порядок, будет система, будет расчет!

Город — это камни да люди. Камни положить можно. А вот люди… Люди разные. Есть толковые, есть сметливые, есть такие, что огонь в глазах, как у Данилыча, у Меншикова, или ум холодный, расчетливый, как у Брюса Якова Вилимовича. На таких и держится все. Им поручаешь — делают, грызут землю, добиваются. А есть — тьма! Лентяи, дураки, которым что воля, что неволя — все одно. Сидят, глазами лупают, ждут, пока им укажут, да и то норовят отвертеться, соврать, схалтурить. А то и хуже — которые противятся всему новому, шепчутся по углам, палки в колеса ставят. Им перемены не нужны, им спокойнее в своем болоте сидеть, пусть и гнилом. Вот где главная беда! Не швед страшнее — своя собственная косность, свое нежелание вперед идти.

И как же отрадно бывает, когда среди этой массы вдруг блеснет искра! Как с этим Петрухой Смирновым, фельдфебелем с Охтинского завода. Царь усмехнулся, вспоминая недавний визит. Приехал с Брюсом на его «чудо-машину» поглядеть. Думал —

ну, очередной прожектер, коих развелось немало. А тут — стоит бандура деревянная, неказистая, а дело какое делает! Ствол пушечный сверлит — ровнёхонько! Гладко! Без кривизны, от которой вся стрельба насмарку идет. И ведь сам додумался, чертяка! Не по книжкам немецким, а своей головой. Схватил суть: не сверло крутить, а ствол! Просто, а гениально!

У Петра аж руки тогда зачесались. Так хотелось самому к этому вороту встать, рычаги покрутить, почувствовать, как сверло в металл идет, как стружка сыпется. Он ведь сам и плотник, и токарь, и корабел — любит ремесло, любит, когда из дерева и железа вещь умная, полезная выходит. Но нельзя! Кругом соглядатаи. Шлаттер глазами хлопает, обер-мастер пыхтит, адъютанты стоят… Покажешь свой интерес чрезмерный — сразу шепоток пойдет: «Царь новой игрушке радуется». А то и хуже — прознают шведы раньше времени, что у нас тут затевается. Нет уж, надо вид делать строгий, деловой. Одобрил, приказал делать еще, денег пообещал — и довольно. Пусть работает мужик.

Но мысля та, о станке том, манила. Этож не машина. Это — другое мышление! Системное, как Брюс говорит. Не тяп-ляп, на глазок, а по расчету, по чертежу. Вот чего не хватает! Чтобы не одна пушка удачная вышла случайно, а тысячи! Чтобы не один мастер-золотые руки был, а система, которая любого обучит, как надо делать. Этот Смирнов, он, похоже, понимает это. И про окопы свои толковал, и про гранаты, и про картечь… Смотрит на всю войну целиком. Голова! Таких людей надо беречь. И двигать.

Но и глаз с них спускать нельзя. Не потому, что не доверяет. А потому, что вокруг — зависть, злоба, косность. Обязательно найдутся те, кому его успехи — как ножом по сердцу. Особливо те, кто вчера еще нос воротил от «подмастерья Петрушки», а сегодня видят, что он и чином обласкан, и самим Царем отмечен, и Брюс ему покровительствует. Зашипят, заскрежещут зубами. Начнут пакостить исподтишка. Как с тем углем было, или с деньгами фальшивыми, что ему подбросили. Брюс докладывал. Знает Петр эти порядки. Сам через такое проходил.

И пришла ему в голову мысль хитрая. Надо бы Брюсу шепнуть, или Орлову, что за Смирновым присматривает. Да не за ним самим следить — он мужик прямой, видать, не вор и не предатель. А следить за теми, кто вокруг него крутится. Кто ему мешает? Кто палки в колеса ставит? Кто материалы портит или задерживает? Кто слухи распускает? Вот! Кто мешает Смирнову делать государево дело — тот враг! Враг порядка нового, враг победы, враг России! Стало быть — и личный враг Царя Петра. Вот так, через этого умельца, можно и другую гниль выявить. Тех самых бояр спесивых, приказных вороватых, мастеров ленивых, что тянут страну назад, в болото старое. Пусть Смирнов работает, строит свой завод образцовый, станки свои ладит. А вокруг него незримая сеть будет сплетаться. И кто в нее попадется, пытаясь делу помешать — тому не сдобровать! Тут уж Петр спуску не даст. Рубить будет под корень!

Да, путь предстоит долгий. И война эта еще крови попьет немало, и город сей строить — не один год уйдет. И людей переделывать — самое трудное.

Но он, Петр, не отступит, слишком многое поставлено на карту, не его личная слава — будущее России. Чтобы стала она вровень с державами европейскими, да флот ее боялись, армию уважали, а слово ее — слушали. Ради этого он готов и на болотах город строить и старые порядки ломать через колено, и лентяев гнать, и вредителей — на дыбу. А таким, как Смирнов, — помогать, двигать, давать волю. Потому что за ними — будущее. За ними — та самая сильная Россия, которую он видел в своих мечтах.