Иосиф Трумпельдор. Гехолуц. Новый путь: Биография. Воспоминания. Статьи

Легкодух Ирина Николаевна

Трумпельдор поспешил уйти и долго не мог очнуться от этого посещения. Но Л.Перец победил и здесь. "Наверное, есть истинные цадики, но нам, простым смертным, не суждено видеть их. Это там, на Литве или в Польше, в Любавиче или в Варшаве живут они, там их Перец и видел", — утешал он себя. И он достал несколько переводных рассказов Переца о хасидах и цадиках и перечитывал их, а меня он просил, чтобы я ему читал Переца в оригинале и переводил ему. И он успокоился.

— Это единичный случай, просто мальчуган невоспитанный, не понимающий значения хасидизма.

Евреи остались для Трумпельдора теми же героями возвышенной сказки... Первое же соприкосновение с евреями в плену подвергло эту его веру тяжелому испытанию.

Мы, пленные, только что приехали в Тайкаси-Хамадеру. Переночевали первую ночь. Помню, как сегодня, это было

в субботу. Рано утром прибежал к Трумпельдору солдат из нашего барака и со слезами на глазах сообщил ему, что у него ночью украли 100 рублей и что он подозревает одного солдата-еврея из 25-го полка, за которым еще в Порт-Артуре водились такого рода грехи. Трумпельдор заинтересовался делом. Еврей — вор; для него это — новость. "Может быть, вам кажется, что у вас украли, может, у вас и не было денег? Вы понимаете ответственность, какую вы берете на себя, если окажется, что у вас вовсе денег не было?"

Но, убедившись, что деньги у потерпевшего действительно были, и именно сто рублей, и что их ночью украли, он взялся за дело. Повозился он с этим до вечера. Вечером он вернулся усталый, но довольный. Деньги он потерпевшему вернул, пообещав виновному, что об этом никто ничего не будет знать; тот, в свою очередь, дал слово, что это — в последний раз. Он по профессии — сапожник, и будет работать, он просит только достать ему инструменты. И действительно, он позже стал примерным работником. Никто о случившемся больше не вспоминал. И позже, когда Трумпельдор уезжал в Россию (он уехал из Японии на месяц раньше других как инвалид), этот вернувшийся к своей профессии сапожник напутствовал его благословениями: "Спасибо вам, господин Трумпельдор, вы меня спасли; я теперь уверен в себе; никогда, никогда больше не случится со мною ничего подобного; теперь я — рабочий, могу заработать себе на жизнь; это была болезнь у меня, но теперь я чувствую себя вполне здоровым. Спасибо вам..."

V. Работа среди военнопленных

Уже с первых дней плена у Трумпельдора появилась идея создать организацию евреев-военнопленных. Он энергично взялся за этот план. То, что японцы разместили нас по национальностям, было ему только на руку. Он воспользовался еще тем, что каждые 10 пленных имели отдельный стол, и предложил, чтобы каждый стол выбрал своего представителя для образования Совета, который будет обсуждать "жизненные вопросы" пленных евреев. Предложение было принято, и выборы были произведены. На первом же заседании своего Совета Трумпельдор внес ряд предложений. Первым делом — организовать кассу взаимопомощи. Касса эта должна помогать небольшими суммами, главным образом, ремесленникам на предмет приобретения инструментов; в отдельных случаях она могла выдавать и на покупку белья тем, у которых такового не имеется. Во-вторых, открыть школу; для выполнения всей этой работы избрать комитет из 5 человек. Все эти предложения были приняты. Трумпельдор был избран председателем комитета и руководителем культурно-просветительской комиссии.

Он обратился с горячим призывом к тем, у кого имелись кое-какие средства, чтобы они не забыли своих неимущих товарищей, и касса сразу получила возможность начать функционировать. Еврейские бараки превратились в мастерские; то там, то здесь можно было видеть сапожника или портного, склонившимся над своей работой. И не только портные и сапожники были устроены, но и фотограф, и парикмахер, и прочие ремесленники получили возможность, благодаря кассе, зарабатывать сантим-другой на табак или мыло.

Что касается культурных начинаний, то Трумпельдор первым делом произвел перепись всех грамотных, полуграмотных и безграмотных, а также собрал всех, кто способен был преподавать; затем он устроил школу. Учились всему: кто — грамоте; кто — истории, кто — географии, кто — арифметике, кто — всем предметам сразу. Была группа и "высших знаний". Работа в школе кипела. Сразу записались сотни людей. Не прошло и недели, как пришлось школу эту расширить. Поступила просьба к Трумпельдору и от русских пленных, чтобы он и у них организовал под своим руководством школу. Он удовлетворил эту их просьбу, ибо, говорил он, в деле образования "несть ни эллина, ни иудея". Первоначально школа находилась тут же, в бараках. Но теперь, когда численность желающих учиться так расширилась, Трумпельдор обратился к японским властям с просьбой отвести особое помещение для школы. Японцы отвели для этой цели специальный

барак. Школа сразу же приняла широкие размеры; она насчитывала до 2500 учеников. Целый длинный летний день школа работала. Одна группа сменяла другую по очереди. Были приобретены доски, образовался маленький фонд для покупки письменных принадлежностей. Встретились, однако, и затруднения: не было учебников. Трумпельдор решил и этот вопрос, и решил просто. Он, бывало, сидит по ночам и "создает" учебник русской грамматики. На клочках бумаги он писал и другие учебники. Наутро его записки подхватывались, переписывались и передавались другим, переходя из рук в руки. По праздникам он читал лекции по элементарной истории и космографии. Впоследствии число учеников в школе еще больше выросло, так как те, которые кое-чему уже научились, имели свои маленькие группки у себя "дома", в своем бараке, понятно, под общим наблюдением Трумпельдора. Он старался привлечь грамотных к учительству, и ему удалось это. Имелась уже довольно обширная группа учителей из вольноопределяющихся и других более образованных элементов среди пленных.

Само собой разумеется, что школа создала спрос на книгу. Очень многие тянулись к чтению, но не было книг. Тогда Трумпельдор собрал всех учителей и учеников и предложил организовать библиотеку на следующих началах: у многих пленных, несомненно, имеются книги; пусть все эти книги будут снесены в одно место, с тем, что при отъезде на родину книги будут каждому возвращены. Предложение было принято. Был избран библиотекарь, к которому стали сносить книги. Таким образом, постепенно образовалась библиотека в несколько тысяч томов.

Образовалась вскоре также еврейская театральная "труппа". Она организовалась под руководством одного военнопленного еврея — профессионального артиста из Киева. "Труппа" была довольно сносная. Она стала готовиться к постановке пьесы "Продажа Иосифа" на еврейском языке (идиш). Но вот беда, русские идиш не понимают. Трумпельдор и тут придумал: он выпустил либретто пьесы на русском языке, в котором дал полное изложение этой пьесы. Постановка имела большой успех: пьеса прошла два раза.

Трумпельдор часто выпускал воззвания к пленным евреям по тем или иным вопросам. Видя, что печатное слово оказывает большое влияние, он задумал издавать постоянную газету для евреев. Задумал и сделал. Ему было тем легче осуществлять это, что к тому времени он мог опираться уже на организованный сионистский кружок, насчитывающий 125 человек; он был председателем кружка. Организация 500 евреев в одну общину, касса взаимопомощи, школа общая и специально-еврейская, беседы на общие и специально-еврейские темы, театр еврейский и общий, всё это была одна сторона его деятельности в плену, так сказать, общая, общечеловеческая.

Но наряду с ней он ни на мгновение не забывал сионистской работы. Организовав сионистский кружок из пленных евреев, он завязал переписку с американской сионистской федерацией и получил от нее 100 шекельных квитанций, литературу и прочее.

Газета выходила еженедельно на русском языке. Называлась она "Еврейская жизнь Бней-Цион мишувим б Япан". Редактором ее был сам Трумпельдор, он же был ее главным сотрудником. Издавалась газета довольно изящно, на хорошей белой японской бумаге; печаталась она на японском гектографе "циклостил".⁵² В газете давалась полная картина жизни пленных евреев. Особенно рельефно выделялись фельетоны самого Трумпельдора, под общим названием "Говорят". Очень жаль, что позднейшие обыски в Петербурге не оставили нам ни одного номера этой газеты. Теперь я не знаю, где можно достать хотя бы один экземпляр. Выхода газеты мы ждали с огромным нетерпением, и расходилась она в 200-250 экземплярах, так как многие собирали номера газеты, чтобы повести на родину. Стоила газета всего 5 японских сантимов в месяц (5 копеек за 4 номера).

Средства на издание давал сионистский кружок. Кружок собрал 110 рублей в пользу национального фонда и записал Иосифа Трумпельдора в "Золотую книгу". Кружок занимался и культурной работой. Он был разбит на десятки, и каждый день Трумпельдор устраивал беседу в другой десятке. День беседы был для десятка праздником. Устраивался "ужин", состоявший из хлеба, редьки, лука, чая и мандарин. На этих чаепитиях Трумпельдор проповедовал свои идеи, идеи "трудовых колоний" в Палестине и идеи "Hagana",⁵³ совпадавшие с идеями позднейшей организации "Haschomer".⁵⁴