Ipso jure. /лат. «В силу закона.»
Шрифт:
Невилл устало убирал фотоаппарат в чехол. Съемка разоренного города и невинно убитых утомляла не только физически, но и морально. Опять по ночам будут сниться кошмары…
Хотя у Рогозина, который чаще всех на спецоперациях, наверняка кошмары гораздо страшнее. И как он выдерживает? Хотя, возможно, его выдержка сказывается… Он, наверняка, с трупами с самого малолетства, а ему самому — уж увольте, тяжко…
Количество убитых, изувеченных и расчлененных в этот раз потрясало воображение. Очевидно — все в этот раз было продуманно до самых мелочей… Самая массовая и самая показательная акция… Сначала
Дрон, повинуясь движениям его волшебной палочки, плавно опустился на землю. Сегодня всю ночь предстояло печатать отснятый материал и восстанавливать картину преступлений со слов чудом оставшихся в живых и легко раненным людям.
Работнику мыши и клавиатуры, пусть даже магической, тоже живется сейчас не так просто… Тем более, он единственный, на этот момент, такой в Англии. Особенный. Ну, кроме, конечно, же Вячеслава Рогозина, иначе Черного Феникса…
— Нев! — раздался за спиной негромкий окрик, и Долгопупс обернулся к другу. Друг был бледен и явно зол.
— А где Гермиона? — спросил парень, перекидывая через плечо сумку.
— Гермиона сейчас в руках целителей. Ей сейчас не до всего… Она только что опознала три тела: отца, матери и сестры…
— Неужто… — парень закрыл руками рот от ужаса.
— К сожалению, да, Нев. Они убиты, а что с ними было перед смертью, нам скажет Полумна…
— Бедная Гермиона…
— Да, бедная… — Рогозин вытащил из заднего кармана брюк пачку сигает. Курить он начал недавно, да и друг уже забыл, когда и при каких обстоятельствах это случилось. Чего-чего, а Невилл тут сразу все понял. Вячеслав переживал в себе все молча… Сильные люди не орут от боли, а молча, как сейчас, потрошат пачку с сигаретами, дрожащими пальцами выдергивают одну, а потом зажигают кончик, и делают первую, жадную затяжку, с силой прикусывая фильтр… Только глаза выдают все, полные боли, какой-то обиды и злости. Наполненные до краев невыплаканными слезами и странно сияющими…
Сильные никогда не плачут.
А у них есть водка — наверняка, она завтра польется рекой, так как Рогозин не разрешит бухать «по-черному», пока они не сделают всю свою работу…
Алкогольный бред чуть-чуть снимал все страшные воспоминания о сегодняшнем, и превращал день во вчерашний. Пусть на утро и голова трещала, а во рту — аравийская пустыня… Вчера всегда лучше чем сегодня, правда?..
Правда?
====== Цикл «Темные воды». Время собирать камни. ======
— Галина Николаевна, — проговорил Тихонов, когда они с начальницей встретились за утренним чаем в релакс-комнате, — только что произошло обновление сайта…
— И что там?
— Крупное нападение… На Престон, он в северо-западной части… Свыше тысячи человек пострадали, списки убитых и раненых все еще уточняются… Видео, вот, выложили… Я бы на ночь и детям до восемнадцати точно бы не рекомендовал смотреть.
— Ужас… Получается… — Рогозина что-то прикинула в уме, — что уже две трети территории захвачено?
— Скорее разорено… Ах, да, вот еще…
Он повернул экран плашетника к Рогозиной. Та увидела, как на странице высвечивается фотография какой-то семьи и
— «Фонд Черного Феникса и Черный Феникс выражает свои глубочайшие соболезнования мисс Гермионе Грэйнджер, потерявшей в ходе нападения на Престон всю свою семью: мать, отца и пятилетнюю сестру… Мы все желаем ей держаться, и мужества, чтобы пережить всю эту боль…» О, господи!
Рогозина вспомнила счастливых, улыбающихся на платформе девять и три четверти, мужчину и беременную женщину. Тогда, когда она только в первый раз приехала со Славой в Англию…
— Я их помню, — хрипло проговорила Рогозина, судорожно делая глоток из своей кружки — в горле вмиг стало неестественно сухо, — мы встречались… тогда, в первый раз, на платформе… Они такие счастливые были, провожая дочь в школу… мать Гермионы как раз беременная была… Ужасно…
— Тут ниже можно написать слова поддержки… — показал Иван туда, где можно было прокомментировать.
— Давай… сейчас. Я напишу… Понимаю, как ей сейчас трудно…
Пальцы Рогозиной скользили по экрану планшетного компьютера, печатая текст. Иван пил свой чай, хрустя оберткой от очередной шоколадной плитки, и изредка поглядывал на Галину Николаевну. К столу почти неслышно подошел Круглов.
— Галя?
— Коль, ты меня напугал… Вань, возьми. — протянула женщина программисту планшет обратно. — Спасибо, что сказал…
— Я буду держать вас в курсе, — кивнул тот и быстро смылся из комнаты, оставляя руководство вдвоем. Рогозина даже не успела его дернуть — чтобы чашку оставил здесь, а не допивал все в лаборатории.
— Галя, что случилось? Ты мрачная…
— Случилось… Помнишь, как я тебе рассказывала, как одна девушка, из друзей Вячеслава, пыталась подлить ему приворот?
— Да… Это… Такая шатенка с вьющимися густыми волосами?
— Да, Гермиона… Ее семью убили… Всю. Эти люди напали на город и «зачистили» его. Там же жили и ее родные… На сайте висит новость и фото ее семьи с черной лентой… Еще куча жертв, свидетелей и трупов… — начальница ФЭС устало прикрыла глаза.
— А где она сейчас? Ей же нет еще… — начал было говорить майор, садясь напротив нее.
— Семнадцать ей исполнится в следующем году — она на год старше моего Славы… По магическим меркам она почти совершеннолетняя. Славке через два года семнадцать… Ох, боюсь я, что он точно непричастным ко всему этому не останется… Не останется в стороне, когда его другу плохо…
— Галь…
— Я знаю… Но мне действительно трудно поверить в то, что война пришла в их дома… Мне ее очень жаль… Она — отличница, умная, красивая… Всегда наравне со Славой идет по оценкам… Боюсь даже представить, в каком она сейчас состоянии…
Гермиона Грэйнджер пустым взглядом глядела в окно, где полным ходом на деревьях лопали почки, из земли всюду вскакивали зеленые побеги молодой травы и цветов. Пришла весна, так страстно обычно ожидаемся ею, но в этом году она ее совсем не радовала. Почему все… цветет, растет, радостно и весело щебечет, когда у нее ее день перешел в черную ночь?! Ее койка в самом конце Больничного Крыла была отделена перегородкой ото всех, чтобы ее не беспокоили, и это был как бы своеобразный карт-бланш: ей никто не мешал рыдать и плакать в подушку сколько она пожелает. Успокаивающие зелья в больших дозах уже ее не брали…