Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

Кайнэ

Пару раз к ней заглядывала Джинни и Невилл. Один раз — Полумна, буквально на минуточку, и чтобы отпоить подругу-соперницу нужными зельями. Дин бывал каждый день, но его присутствие ее тяготило, и она теперь старалась прикидываться спящей… Он, похоже, понимал, что она его обманывает, но ни слова не говорил и не возражал. Рогозина все не было, очевидно у него было много дел…

— Луна, — проговорил Рогозин, входя в морг в Сент-Мунго, теперь уже не как гость, а как наиболее часто посещающий сие… мрачное заведение. — Что с телами родителей Гермионы?

Когда можно будет их предать земле?

В воздухе пахло сильными запахами разложения; маги знали про консервацию трупов, но заклятие не спасало от гнилостных и сладковатых запахов тления. Рогозин, сделав все пометки, понимал, что трупы должны находиться в хотя бы в холодильнике, а не лежать в черных пакетах, под заклятием, и кое-как. Чтобы найти нужный «пакет», приходилось, порой, поднимать заклинанием несколько рядов одновременно.

— Я не так давно сделала вскрытие… — Полумна подошла к заваленному кусками пергамента столу, и принялась рыться в поисках. — Так… Взрослые убиты заклинанием «Авада Кедавра», и сожжены, а вот с ее сестрой…

— Я догадываюсь… Изнасилована? — помрачнел Рогозин.

— Да. По всем признакам, ее изнасиловали и убили. Кстати, душили ее брючным ремнем. Тело не стали сжигать… наверное, времени не хватило… — Луна доставала пакеты с пометками. — Еще я выделила биоматериал, так что у нас есть тот, кого мы обязаны найти…

— Найдем, — проговорил Вячеслав, беря пакеты. — Так тела можно забрать?

— Забирайте… Только… — Луна отвела глаза в сторону.

— Я не скажу Гермионе о ее сестре. — Поднял руку Вячеслав. — Честно, Полумна. Но она должна выйти из состояния сомнамбулы, в котором пребывает сейчас. Как только тела упокоит земля, лишь только после она сама успокоится…

— А когда будут похороны?

— Если ничего не изменится, то завтра… Директор предложил свою помощь — и тела тех магов и волшебниц, кого убили в Престоне, упокоятся именно на нашем кладбище… Черные совы с черными пергаментами долетели не только до Гермионы… — Рогозин прикрыл глаза.

— Ты к ней зайдешь? — тихо спросила она, вставая.

— Должен. Обязан… — проговорил он. — Не волнуйся, я выведу ее… Она очнется…

— Гермиона, — тихо сел на краюшек ее кровати Вячеслав. — Привет. Это я…

Девушка, с мукой во взгляде, подняла на него тяжелые, красные, заплаканные веки.

— Держись, — парень сжал ее руку. — Гермиона, держись…

Она всхлипнула — который раз за вечер, и он прижал ее к себе. На его груди она тяжело разрыдалась, а Вячеслав молча прижимал ее к себе, чувствуя, как она содрогается.

Как только она более-менее упокоилась, Рогозин проговорил:

— Завтра будут похороны твоих родителей и остальных…

— А где? — спросила она, вытирая слезы.

— Решили, что на хогвартском кладбище… Очень много погибло… — тихо проговорил паренек.

— Я буду завтра в порядке… Обещаю…

— Я знаю…

Вячеслав встал. У выхода из-за ширмы он остановился, и обернулся к девушке:

— Запомни: ты не одна в своем горе. Мы всегда поддержим тебя и поможем. Просто знай это…

— Спасибо. — Тихо сказала она. — Я очень благодарна вам всем за поддержку…

Уроки

в этот день были отменены. Завтрак прошел в почти полном молчании — мало кто решался смеяться или громко разговаривать, когда рядом с тобой плачет твой друг или сокурсник — плачет от горя потери, и неспособности что-либо изменить. Вячеслав, не сидя рядом с остальными, стоял в толпе мракоборцев рядом с Невиллом, Полумной и Джинни. Гермиона была в толпе школьников и других, которые потеряли своих родных и близких, одетая с ног до головы во все черное. Она уже не плакала, просто стоя на своем месте и смотря на закрытые гробы, прикусывала губы. В толпе вместе с ними стояла и мадам Боунс, тихо успокаивая плачущих детей и рыдающих взрослых. Кое-кто в толпе стоял с перевязанными конечностями и костылями.

Кто-то выступил, судя по всему из Министерства Магии — Рогозин не знал, да и не желал знать, но внимательно рассматривал всех тех, кто лишился по воле Пожирателей и Темного Лорда любимых и дорогих им людей.

Его кулаки судорожно сжались… Мысленно он поклялся отомстить…

На мобильный Рогозиной поступил странный вызов с незнакомого номера. Подняв трубку, она настороженно приняла вызов. Круглов не сводил своих глаз со стремительно меняющегося выражения лица женщины. Она жестом попросила ему подать ей бумагу и ручку. Затем она вывела какой-то адрес на листке. Оторвала его, сжимая трубку одним плечом.

— Еду, — кротко проговорила она, скидывая вызов.

— Галь, что? — проговорил мужчина.

— Коля… Мне нужно сейчас срочно отъехать, я позвоню генералу, объясню ситуацию тебе позже… — Рогозина быстро покидала в сумочку телефон, документы и что-то еще, застегнула на ней молнию, схватила ключи от своей машины.

— А что случилось-то?! Галя!

— Коль, у меня каждая минута на счету, потом! Товарищ генерал, — Рогозина находу набрала номер своего высшего начальника, — я прошу у вас разрешения…

Остаток ее речи потонул за закрывающейся дверью. Николай Петрович уставился на дверь и на постепенно удаляющуюся спину начальницы, ничего ровным счетом не понимая…

Рогозина уверенно загрузила в навигатор координаты, и вела сейчас машину. Крутя руль, и смотря по сторонам, она напряженно думала о том, что ей сказали по телефону. Сзади она увидела знакомую серебристую ладу. Это значит, что ее охрана тоже не дремлет…

На телефон пришла смс-ка. С недавних пор в ее телефоне появился новый контакт «Лекс»:

«Г.Н, вы куда так резко сорвались? Все в порядке?»

Рогозина, так она остановилась на светофоре в потоке машин, в нарушение всех правил, быстро напечатала ответ:

«Звонок из больницы. Дмитрий Юрьевич болен… Попросили срочно приехать.»

«Тогда мы едем за вами.» — Последовал ответ незамедлительно.

К больнице она подъехала где-то к пяти часам дня. Женщина припарковалась и терпеливо подождала Олексы. С недавних пор с такой охраной был согласен даже Руслан Султанович, так как тот давно предлагал Рогозиной завести телохранителя. Она даже дождалась от него скупой похвалы, когда тот услышал об охране.