Ироническая проза ч.1
Шрифт:
– Мы позвонили в один из ресторанов, где работает специалист, который готовит блюда совецкой кухни. Это - очень хороший специалист: его отец был в совецком плену, в GULAG, и многому там научился, и многое узнал. И даже привёз с собой из России специальную посуду для приготовления этого напитка, - здесь официант указал на "чифир-бак".
– Работа такого специалиста стоит очень дорого, но мы очень надеемся, что его труд не разочаровал Вас, - официант поклонился Вадику, - а, кроме того, мы постарались, чтобы этот специалист, как можно, скорее прибыл в наш ресторан и приготовил для Вас chifir - снова поклон Вадиму, - поэтому, в цену напитка включены транспортные расходы и отдельная доплата
– А... а как часто у вас в заведении заказывают...
– Вадик едва не произнёс: "блюда совецкой кухни", но вовремя одёрнул себя, - э-э... Chifir?
– Не так уж часто, - вновь улыбнулся официант, - но, время от времени, такие заказы бывают. Примерно, раза три-четыре в год. И Chifir заказывают, и balanda, и zatirukha, и...
Про блюда "собака" и "кошка" интеллигентному Вадику слышать было уже выше всяких его сил: резко вскочив, он почти пулей выскочил из ресторанчика. Эдик трусил следом. Вдогонку им неслись слова официанта:
– Мы рады будем снова увидеть вас в нашем заведении! Perestroika! Gorbochev! Vladimir Putin!...
Не быть мне Луи Армстронгом...
"...Сегодня слушает он джаз -
А завтра Родину продаст!..."
(совецкий агитационный лозунг 1950-х - 60-х г.г.)
Наверное, в детстве меня очень плохо воспитывали родители и дед с бабушкой... Вернее, я даже уверен, что они меня воспитывали плохо, даже отвратительно: мало того, что поддались на мои капризы и навсегда забрали меня из детского сада после третьего дня моего пребывания там - так ведь, ещё и определили мне в качестве "няньки" прадедушку. А прадедушка - он, мало того, что был недобитым белогвардейцем-колчаковцем - так он, к тому времени, совсем старенький был и глухой (это у него контузия была, ещё с I-й Мiровой войны) - и он, в силу своего отвратительного слуха, не уследил за тем, какие такие пластинки я там на проигрывателе наяривал.
Проигрыватель, по тем временам, был просто замечательный - рижская VEF-овская "Rigonda", с радиоприёмником (который, кстати, всё брал - после того, как дед "подхимичил" что-то с антенной) - ну, а пластинки... Накупили мне в детстве пластинок с записями детских радио-спектаклей и сказок - про Чебурашку, про Ивана-Царевича и Василису Премудрую, про приключения каких-то слонят, верблюжат, мартышек и бегемотиков в дебрях Африки - сиди и слушай под присмотром прадеда, пока вся семья на работе. Кр-расота! Главное же - с проигрывателем обращаться научили: прежде всего, нужно было открыть крышку, поднять её и закрепить специальной штангой, чтобы не захлопнулась - а потом, осторожно достав пластинку из конверта и из пакетика, поставить её на диск, повернуть рычажок - и очень-очень аккуратно опустить на край вращающейся пластинки головку "удочки"-звукоснимателя. И - чудо свершилось!
– из динамика пошла музыка, а затем и началась сказка...
Не знаю даже, что мне больше нравилось - собственно, слушать эти сказки, или приводить в действие проигрыватель. Сейчас мне кажется, что оба этих удовольствия были для меня равноценны - иначе трудно объяснить, почему я, наслушавшись через некоторое время, сказок про Львёнка и Черепаху и прочих чебурашек и бегемотиков, полез во "взрослые" пластинки - благо, все они были здесь же, под рукой, в тумбочке. Прадедушка в мои аудио-эксперименты не вмешивался: он, обычно, сидел тут же, рядышком в кресле, читал какую-нибудь книжку - потом засыпал, уронив
Но мне было не до прадедушки: то, что я обнаружил среди "взрослых" пластинок, буквально перевернуло моё представление о мiре музыки! Если из телевизора я знал, что есть такие певцы - Юрий Богатиков, Эдуард Хиль, Муслим Магомаев и Иосиф Кобзон, певицы Эдита Пьеха, Майя Кристалинская и ещё кто-то, то здесь было нечто совершенно иное!... В свои четыре года я уже знал буквы и, худо-бедно, умел читать - и вот, на конвертах "взрослых" пластинок я видел какие-то малопонятные буквы, которые чередовались с теми, что я знал - поэтому, тогда я так и не смог прочесть, что моими "музыкальными кумирами" стали Сальвадор Адамо, Мирей Матье, Дюк Эллингтон и Луи Армстронг. Но - Боже, какая это была музыка, какие песни!... Песни были непонятные, на каком-то красивом чужом языке - но я готов был наяривать их на проигрывателе раз за разос - только бы они звучали! А музыка! "Караван" Эллингтона просто сводил с ума - и это в четыре-то года!...
Короче говоря, наслушался ребёнок зарубежной эстрады и буржуазного, разлагающего душу, джаза. До такой степени наслушался, что когда в первом классе на первом уроке первая наша учительница Галина Петровна Сосновская стала спрашивать нас, кто кем хочет стать, когда вырастет, я поставил её в небольшой тупик, заявив, что хочу стать саксофонистом.
– Музыкантом?
– переспросила Галина Петровна.
– Нет, - твёрдо ответил я, - саксофонистом. И зачем-то прибавил: - Как Луи Ам... Амстрон.
...Весь первый класс, в результате, я проходил с прозвищем "Луи Амстрон". Это было не обидно, и даже, где-то, и почётно: я представлял, как выучусь играть на саксофоне, как буду выходить на сцену - в концертном смокинге, при бабочке - и играть, играть, играть... Впрочем, я не только мечтал - я регулярно доканывал родителей и бабушку с дедом требованием купить мне саксофон: мол, буду учиться играть - как Амстрон и Дюк Электрон (про Армстронга и Элленгтона мне уже, к тому времени, всё рассказала мама, но правильно выговорить фамилии великих джазистов мне, почему-то, не удавалось).
Наконец, домашние поняли, что "это "Ж-Ж-Ж" - неспроста", и объявили мне, что если уж я так твёрдо решил стать вторым Армстронгом, то мне предстоит, как завещал один сказочный персонаж, "учиться, учиться и учиться" - и делать это придётся каждый день в особой музыкальной школе. Мне предложили хорошенько подумать, прежде, чем согласиться на дополнительные три часа ежедневных занятий, но я проявил чисто детское упрямство, заявив, что готов хоть завтра начать брать уроки музыки. Мне тогда казалось, что я "проявил характер". Увы, но с годами, глядя, кстати, не только на себя, но и на других, всё чаще замечаю, что мы часто путаем два этих понятия - и, желая "проявить характер", проявляем лишь глупое детское упрямство. Впрочем, не буду отвлекаться.
Итак, вопрос с десантированием меня в музыкальную школу был решён, и мы с мамой отправились на улицу Трапезниковскую, которая до сих пор носит имя террориста Андрея Желябова. Там, в новой, только что выстроенной музыкальной школе, меня привели в какой-то кабинет, в котором стоял рояль, велели отвернуться от этого рояля, стали нажимать на клавиши и спрашивать, на сколько клавиш нажали - на одну или на несколько? Таким образом - методом научного тыка пальцем в клавиши - выяснили, что музыкальный слух у меня, оказывается, есть. Однако, здесь же меня ждало первое разочарование: узнав, что я хочу играть на саксофоне, мои будущие преподаватели почему-то стали улыбаться, а потом кто-то из них спросил: