Исцели меня прикосновением
Шрифт:
— Откуда они? — подмечаю как она прикусывает губу, и пальцами по коленке постукивает, словно решается на что-то или обдумывает.
— Мне было шестнадцать. Знаешь, в том возрасте я считал себя слишком самоуверенным и взрослым. Как и те, с кем я частенько ошивался. Мы мечтали покорить весь мир, строили планы на будущее, хотели стать известными музыкантами. — усмехаюсь своим подростковым мечтам. — На старых заброшках устраивали репетиции. Я учился играть на гитаре. И у меня это неплохо получалось. А через пол года нам захотелось устроить показательное выступление. Серёга тоже был из состоятельной семьи, позвал
Воспоминания не из приятных, но я начинаю одобрительно улыбаться, когда Кристина нерешительно тянется своей ладонью, а потом осторожно, кончиками пальцев всё-таки касается моих шрамов.
— Он побежал их спасать. Оля всё кричала, что Сергея нет слишком долго, лошади вне опасности, а его все нет. Рыдала навзрыд, просила о помощи, а огонь охватывал все больше и больше пространства. Я нашел его лежащего на полу без сознания. Запах гари душил, а я тащил приятеля с единственной мыслью выбраться. Огонь был повсюду. У самого выхода на нас что-то свалилось. Что произошло потом, не помню. Ребята говорили, что одежда на нас стала полыхать, и пока кто-то сообразил как её потушить она оставила ожоги.
— А дальше? — задаёт вопрос, а сама продолжает своё изучение. Робко, боязно и так трепетно. И это первые шаги.
— А дальше пришло осознание, что все произошло не спроста. Что очередные пьянки могут сгубить чью-то жизнь. И знаешь, так и произошло. Я разорвал с ребятами всякие связи, перестал пить, бросил курить, стал заниматься спортом, при этом ненавидя своё тело из-за уродливых отметин. А через пол года узнал, что Серёга на очередной тусе уснул с горящей сигаретой. В пьяном угаре ребята не смогли выбраться. Все четверо погибли. Я тоже мог быть на их месте. Так, что Кристин, ты права, огонь действительно может быть как губительным, так и исцеляющим. Шрамы, тому доказательство.
— Ты сейчас их тоже ненавидишь?
— Нет. Благодаря им я теперь другой. Они изменили мою жизнь в лучшую сторону.
Она достигает пальцами моего плеча и я резко накрываю ее ладонь своею.
— Не отталкивай. — прошу, когда она дёргается в попытке освободить ладонь. — Тише. Я не причиню тебе вреда. Никогда не сделаю больно. Кристина, разрушь эти барьеры. Я просто хочу помочь. Ответь, тебе сейчас неприятно?
Она не смотрит на меня, дышит часто и прерывисто, но затихает, больше не сопротивляется. Уже хорошо.
— Ну так? Я не хочу тебя заставлять, — решаюсь слегка погладить ладонь большим пальцем, всё так же удерживая в крепких тисках, нежно и невесомо, ощущая как у самого сердце частить, и она это точно чувствует. — Но мне важен твой ответ.
— Не знаю. Я… Ты… Саш.
— Неприятно? Подумай хорошенько. Не торопись. Прислушайся к себе. Хочешь я уберу руку? — замирает, между нами повисает пауза, а через какое-то
— Нет.
— Хорошо. Очень хорошо. Что ты чувствуешь?
— Мне страшно… Мне очень страшно, Саш.
— Это ничего. Это нормально. Ты ведь не чувствуешь отвращения? — отрицательно мотает головой. — Тогда посмотри на меня. Не прячь глаза, не строй между нами стену. Я помогу забыть.
На последних словах голос срывается, выходит слишком тихо и хрипло. И виной всему слёзы, что застыли в её глазах.
— Позво-о-оль, — шепчу, чуть приближаясь. По щеке её стекает одинокая слеза. — Отпусти все это. Избавься от давящего груза мешающего нормально дышать. Жить. Чувствовать. Я знаю, тебе тяжело, очень тяжело. Но Кристин, не отказывайся от моей помощи. Я хочу быть твоим светом. Позволь.
Выпускаю из рук зажигалку и снова тянусь, накрывая ладонью щёку. Кристина всхлипывает, но не пытается отстраниться, напротив, жмется к ней всё сильней и сильней, оставляя влагу на щеках.
— И это тоже нормально. Слёзы очищают душу. Тебе надо избавиться от тех воспоминаний и ощущений. И восполнить новыми. — согреваю её своим дыханием, стирая соленые капли губами. А затем беру лицо обеими руками и шепчу словно заклинание: — Я выведу тебя из темноты. Только доверься мне, Кристин. Расскажи о своих шрамах…
Глава 27
Кристина
— Я выведу тебя из темноты. Только доверься мне, Кристин. Расскажи о своих шрамах.
Шептал он, смотря на меня своим туманным взглядом. Манящим, чувственным, нежным, обещающим спокойствие и защиту. Он видел меня насквозь. Знал, что во мне есть черная пропасть, иначе, как расценивать его слова, а самое главное действия. Саша поведал мне о своей боли, раскрыл часть своей души и мне, впервые, хотелось того же. Избавиться от груза, что каменной глыбой давил, предотвращая любые попытки выбраться, напрочь рассекая надежду. Чтобы меня выслушали, отогрели и показали иную сторону жизни. Где нет места губительным воспоминании, где солнце светит ярче и согревает теплом, а самое главное есть тот, кто искренне желает помочь.
Я это чувствовала. Тянулась к Саше каждой своей частицей, как цветок тянется к небесному светилу.
Наверное, в жизни случаются вот такие переломные моменты. Когда даже родному человеку, которого знаешь с детства, страшно рассказать о случившемся, а практически незнакомому, готов излить душу.
Сквозь пелену слёз я уловила мольбу в Сашиных глазах, а ещё что-то большее, за что хочется цепляться, попытаться выкарабкаться из ада, а потом развернуться и долго смеяться, до коликов в животе и выступающих слёз счастья. Потому что я смогла это сделать, мне удалось.
В его глазах была вера. Искрящаяся вера в собственные силы, в то, что я намного смелее, что вместе у нас получится.
Саша смотрел слишком серьёзно и выжидающе, осторожно поглаживая по щеке, словно боясь сделать что-то лишнее, разрушить тонкую хрупкую связь. А потом вдруг улыбнулся и слегка свесив голову произнес:
— Прости… — покачал головой улыбаясь ещё шире, и пряча от меня глаза, словно сдавшись, то ли это была такая тактика подтолкнуть меня к более решительным действиям. — Значит ещё не время. Я не хочу давить. Этот вечер был слишком тяжёлым. Кристин, тебе стоит отдохнуть.