Исчезающая ведьма
Шрифт:
— Госпожа Кэтлин ухаживала за твоей матерью, как родная сестра. Мы вместе делили боль утраты, и это нас сблизило. В конце концов, госпожа Кэтлин сама овдовела раньше времени. Леония в сложном переходном возрасте, и ей нужен отец, который поддержит и наставит её. Тебе ли не знать, как тяжело бедному мальчику без материнской ласки. Я постоянно в разъездах, и Адаму нужна любящая мать, которая будет заботиться о нём в моё отсутствие.
Лицо Яна вспыхнуло от гнева.
— Ты думаешь, Адам сможет назвать матерью чужую женщину, после
Адам издал дикий вопль и, перепрыгнув через скамейку, выбежал через дверь во двор. Беата бросилась следом за ним.
— Да как ты посмел? — взревел Роберт.
Отец Ремигий поспешно встал на ноги и воздел руки к небу.
— Успокойтесь и примиритесь. Вы забыли, какой сегодня день? Ян, твой отец думает о будущем Адама. Твой отец оправится от горя гораздо раньше, если рядом с ним будет достойная женщина…
Но Ян не дослушал его, направившись к двери, через которую выбежал его брат, и шагнул через порог.
— Ты неустанно твердишь о ценности своего честного имени в этом городе. Подумай, что скажут другие торговцы, когда узнают, что ты бросился в объятия другой женщины прежде, чем прогорели поминальные свечи? Я не позволю тебе так чернить память моей матери. Немедленно отмените свадьбу. Я не буду стоять в сторонке и молча смотреть, как вы выставляете нашу семью на всеобщее посмешище.
— Как смеешь ты диктовать, что мне делать? Я твой отец и твой господин. Немедленно вернись и извинись…
Но его слова запоздали. Ян уже вышел, хлопнув дверью. Роберт бросился было за ним следом, но Кэтлин поймала его за руку.
— Пусть уходит. Бурная ночь в таверне за бутылкой вина заставит его посмотреть на ситуацию непредвзято. День-два, и он сам придёт просить у тебя прощения.
— Если ему и следует просить у кого-то прощения, так это у тебя, — ответил Роберт. — Никогда бы не подумал, что родной сын будет разговаривать со мной, словно я — неразумное чадо, которое надо наставлять. Прописать бы ему хорошего кнута.
— Я уже простила его, прости и ты, — ответила Кэтлин.
— Замечательно сказано, — поддержал отец Ремигий, одобрительно кивая. — В этот день мы должны последовать примеру нашего милосердного Господа.
Кэтлин погладила Роберта по руке, в её взгляде читалась тревога.
— Мне бы не хотелось вставать между тобой и Яном. Может, нам и впрямь отложить свадьбу на год-другой, раз он так считает?
— Мне плевать, что он там считает, — рявкнул Роберт. — Не этому сопляку советовать, на ком мне жениться. Мы обвенчаемся, как только священник огласит наши имена, и ни днём позже.
Кэтлин покорно склонила голову.
— Как хочешь, дорогой. Я забочусь лишь о нашем счастье и сделаю всё, что ты ни попросишь.
Хотя кровь всё ещё бешено стучала в висках, Роберт почувствовал, как у него отлегло от сердца. Именно за это он и любил Кэтлин.
В глубине души он не хуже Яна осознавал, какие толки вызовет в городе столь поспешная свадьба, и от этого слова сына ранили его ещё больнее. Правда заключалась в том, что он не мог ждать целый год, чтобы уложить Кэтлин в постель.
Кровь Господня, да он едва сдерживался, чтобы не увлечь её туда прямо сейчас. Но Кэтлин — не такая, она не ляжет в постель с мужчиной, если он не её законный супруг. Кроме того, за время траура кто-то другой может попросить её руки. Год ожидания — это слишком долго для одинокой, нуждающейся в защите вдовы. Она может принять предложение, и тогда он окончательно её потеряет.
Эдвард отхлебнул ещё вина, встал и, обняв мать сзади, поцеловал её в макушку.
— Мастер Роберт прав, матушка. Не обращай внимания на Яна. Вы оба заслуживаете счастья после всех тех страданий, что выпали на вашу долю. Этот щенок ещё приползёт с извинениями, а если и нет, кого это волнует?
Но Роберта это волновало. До сего момента он и не подозревал, сколь важно для него мнение собственного сына. Читать гнев и презрение на лице своего мальчика, которым он так гордился, было для него, что острый нож. Но эта боль лишь подстегнула его упрямство. Теперь он точно женится на Кэтлин, даже если весь мир ополчится против него.
Если бы кто-нибудь потрудился обратить внимание на девочку, сидящую с ними в одной комнате, они бы увидели, как гамма эмоций, сменяясь, пробегает по её личику, словно она смотрит захватывающую пьесу. Но девочка вновь стала безучастной, стоило Роберту вернуться за стол.
Внезапно до него дошло, что девочка стала свидетелем этой безобразной сцены. Он обнял её и прижал к себе, глядя на неё с нежностью.
— Леония, мне очень жаль, что тебе пришлось всё это выслушивать. Как только мы с твоей матерью поженимся, я буду относиться к тебе, как к своей любимой дочурке, и одарю всем, что смог бы дать собственной дочери, если бы Господь благословил меня этим счастьем.
Ему в голову пришла занятная идея. Он подошёл к шкатулке и достал оттуда небольшой пакет, завёрнутый в зелёный бархат и перевязанный жёлтой ленточкой. Роберт радостно обратился к Леонии:
— Я собирался подарить это тебе в день нашей свадьбы, но думаю, стоит преподнести это, как пасхальный подарок, чтобы показать, как мне не терпится назвать тебя своей любимой дочуркой.
Роберт взял девочку за руку и опустил свёрток в её ладонь. Леония сверкнула глазами в сторону матери.
— Открой его, доченька, — попросила Кэтлин.
В мгновение ока лента была сорвана, и Леония осторожно развернула свёрток. Под бархатистой тканью лежало ожерелье из золота с золотой подвеской в виде бутона розы, на котором, словно капля росы, переливалась единственная жемчужина.