Исчезнувшие без следа
Шрифт:
Шаповал раскрыл объятия, чтобы принять ее и утешить, но Светлана почему-то вздрогнула и отшатнулась. Причину Шаповал обнаружил тотчас – на его рубашке были брызги чужой крови, и даже правую руку он испачкал, только не заметил этого в пылу сражения.
Они вернулись домой. Светлана выглядела испуганной и подавленной. Шаповал в душе клял своего неудачливого соперника, который стал причиной возникшего между ними разлада. При полном молчании поужинали, потом так же молча смотрели телевизор. Светлана вздыхала. Шаповал терзался,
– Что-то случилось, Светик? – спросил он участливым голосом.
Светлана промолчала, лишь почему-то втянула голову в плечи.
– Испугалась, да?
– Д-да.
– Но ведь все кончилось хорошо, – напомнил Шаповал.
Он хотел было привлечь Светлану к себе, прижать, успокоить, но что-то мешало ему это сделать – не решался.
– Все хорошо, – повторил он. – И страхи твои напрасны.
– Кровь, – вдруг сказала Светлана. – Это было так ужасно, Толик!
Вот что лишило ее душевного покоя. Она не привыкла к виду крови. А для него это было делом обычным. Шаповал пожал плечами. Он понял, что бессилен сейчас что-либо изменить. Должно пройти время, все уляжется само собой.
Ночью Шаповал, спавший на кухне, услышал, как Светлана прошла в ванную. Она не прикрыла дверь, Шаповал слышал шум воды и еще какие-то странные звуки. Это его встревожило, он поднялся с раскладушки.
Светлана пила из стакана воду. Ее зубы стучали по стеклу, выбивая дробь. Вот что значили те странные звуки.
– Света! – негромко позвал Шаповал.
Она резко обернулась – у нее было совершенно белое лицо – и вдруг закричала. Стакан упал на пол и рассыпался по кафелю стеклянной пылью. Это даже был не крик. Скорее страх, выплеснувшийся наружу именно так – криком. Шаповал бросился к ней, но она попятилась, споткнулась, упала и, рыдая, умоляла:
– Не подходи! Я тебя прошу – только не подходи ко мне!
Прошло целых полчаса, прежде чем истерика утихла. Шаповал отпаивал Светлану горячим чаем. И опять ее зубы стучали по стеклу. Шаповал морщился, но молчал.
– Ты меня прости, – прошептала Светлана еле слышно. – Мне такой ужасный сон приснился…
Судорожно перевела дыхание. Шаповал терпеливо ждал. Но продолжения не было.
– Так кого же ты там видела – во сне?
– Тебя, Толик, – ответила Светлана, глядя на него остановившимся взглядом. – Ты там был такой страшный… Лицо в крови… И руки тоже… И кровь капает…
Глава 43
– Как все просто и одновременно страшно. – Дружинин покачал головой. Они с Удаловым ехали на встречу с Аникиным. Командир сам вел машину. – Они весь первый состав «Антитеррора» набрали из пострадавших в «горячих точках». Родителям отсылали цинковый гроб, в котором неизвестно кто, а сами вывозили парня в укромное место, что-то там с ним делали…
– Ты с выводами не торопись, – посоветовал
Командир не любил скороспелых решений.
– С Дегтяревым этим очень непонятная история, Андрей. Еще надо разбираться.
– Тут и разбираться нечего!
– Еще надо разбираться, – упрямо повторил Удалов. – Я вполне допускаю, что он какой-нибудь контрактник и на все эти дела пошел по доброй воле.
– Я его глаза видел! – вспыхнул Дружинин. – Он потерянный – вы это понимаете? Никому не нужен. Чего бы он сидел в Петрозаводске? Он приехал в детдом, считая его родным, а его там знать не знают, заведующая держит его за ненормального – он, как собака, приблудился и за миску похлебки все выполняет: сделай то, сделай это. Он в Петрозаводске, а мать в Кировской области рыдает, его оплакивает – так почему бы ему не вернуться домой, если он обо всем знает?
– Может быть, его так запугали?
Дружинин покачал головой, давая понять, что не согласен. Свернули на Остоженку. Редкие прохожие в вечернем сумраке казались тенями.
– И ведь все очень просто можно установить, – задумчиво сказал Дружинин. – Достаточно этого лже-Маркова привезти в его родной городок – и все выяснится.
– Ты не торопись, – буркнул Удалов. – Сначала мы должны мать подготовить.
– Я понимаю. Потому ничего ей и не сказал.
– А хотелось?
– Аж распирало, – признался Дружинин. – Но не из тщеславия, вы не подумайте. Просто такое горе – у меня сердце разрывалось, когда я на эту старушку глядел.
Мелькнул знакомый дом.
– Здесь! – вспомнил Дружинин.
– Недалеко устроился от Кремля, – заметил Удалов, имея в виду Аникина. – Несложно будет перебираться на новое место после выборов.
– А придется перебираться? – усмехнулся Дружинин.
– Очень может быть. Ты же слышал – в Красноярске его прямо-таки на руках носили.
Их уже ждали. Барсегин появился очень быстро, поздоровался за руку с обоими и повел по коридорам. Он был деловит и немного сумрачен. Несмотря на поздний час, его рабочий день продолжался и не скоро, наверное, должен был закончиться.
У Аникина в кабинете были люди, но едва вошли Удалов и Дружинин, Аникин своих гостей тотчас выпроводил. Он выглядел уставшим. Последние недели накануне выборов совершенно его измотали. Пожал руки – сначала Дружинину, потом Удалову, при этом сказав ему:
– Спасибо вам за ваших ребят. Они меня очень выручили в последней поездке. Я этого не забуду.
Удалов кивнул, но ничего не ответил. Был удобный момент что-либо попросить для своей группы, но слишком важный разговор предстоял, и Удалов все просьбы отложил на потом.
– Итак, вы обещали мне поведать нечто особенное, – сказал Аникин, сразу вводя разговор в деловое русло.
– Мы наткнулись на такие факты, что держать их про себя равносильно самоубийству, – ответил Удалов.