Искатель, 1998 №10
Шрифт:
Я оставила спящую Малявку в прохладной гостиной и присоединилась к Мете.
— Уборная во дворе, вон та симпатичная будка под соснами, но между гардеробной и кухней есть маленький закуток с унитазом и умывальником. Это последнее нововведение тети Отти, ее гордость. Несколько лет назад воду приходилось носить из колонки у проселочной дороги.
Я вошла в спальню, или в каморку, как тетя Отти называла свою опочивальню, и несколько минут размышляла, какой из двух шкафов она предоставила мне. Один из них был набит кофтами,
— Фея! Фея! Ты знаешь, какой потрясный вид открывается с веранды, просто фантастика! Погляди-ка, там внизу озеро! Гладкое, как зеркало. Знаешь что? Давай пойдем искупаемся сначала. Пока солнце так сильно печет.
Я поддалась соблазну. Мы надели купальники — «один белый, другой красный», как напевала Мета, и побежали вниз по тропе, ведущей к воде, к заливчику, удобному для купания, с песчаным дном и прозрачной водой.
— Фея, а что это там в камышах? Что-то вроде купальни… Она тоже наша?
— Да, это очень старая купальня. Чтобы переодеваться в четырех стенах и сходить в воду по скользким ступенькам. Только будь осторожна, тетя Отти говорила, что пол в купальне прогнил.
Мета уже успела окунуться и вела со мной беседу на расстоянии.
— До чего высокий тростник, правда? О, Господи! Он ШЕВЕЛИТСЯ!
И в самом деле, величественные кисточки камыша склонялись до самой воды, и из зарослей, окружавших купальню, выплыла старая, некрашенная лодка. Сидевший на веслах человек развернул лодку, чтобы разглядеть нас. Он посмотрел на мокрые волосы Меты, на ее облегающий фигуру купальник, потом перевел взгляд на меня и одобрительно присвистнул.
— Ну и ну! Хорошо, что тетя Отти отправилась наконец в благословенную Испанию. Вижу, тут у нее неплохая замена.
Его возраст было трудно определить. Тридцать пять-сорок. Всклокоченные каштановые волосы, серо-коричневые глаза, длинные волосатые руки и ноги, на губах играет насмешливая улыбка… Одежду его составляли черные плавки.
Он причалил к берегу, к тому месту, где стояла я.
— Прыгай в лодку, я подвезу тебя к понтону совершенно бесплатно. Похоже, девица в красном доберется туда сама.
Я села на корму и улыбнулась ему.
— Меня зовут Фея Буре.
— А я — Йерк Лассас, странник.
Не только это слово напомнило мне о Карлфельдте[4]. В его речи ощущался певучий далекарлийский диалект.
— Странник? Попросту говоря, бродяга?
— Нуда, или праздношатающийся.
Я не поняла точно, сказал это он шутливо или серьезно, с горечью. Но тут лодка обогнула каменистый мыс, и мое внимание привлекло нечто иное.
Примерно в ста метрах от берега на воде покоился большой
— Турвальд! Виви Анн! Позвольте представить вам русалку, я выловил ее у дачи тети Отти. Однако она уверяет, что ее зовут Фея.
Мужчина на понтоне вежливо приподнялся и подал мне руку, чтобы помочь подняться к ним. Загорелый и стройный, он выглядел моложе Йерка. Волосы светлые, волнистые, лоб высокий, нос с горбинкой. Его глаза за темными очками смотрели на меня столь пристально, что я подумала, презентабельно ли я выгляжу, недавно оправившись после родов. Однако его голос звучал столь вкрадчиво и кокетливо, что я успокоилась.
— Если она Фея, то никак не может быть наядой, скорее дриадой, лесовицей, а быть может, и троллихой…
Я выдернула свою руку из его руки, села на слегка качающийся понтон и невольно подумала, что если кто из нас был похож на троллиху, так это девушка в ядовито-зеленом купальнике. Ее мокрые волосы висели черными посеченными космами, черты смуглого лица были как-то странно несимметричны, тонкие губы капризно изогнуты.
— Виви Анн, — холодно сказала она, и я поняла, что она считает неестественным и нелепым общаться с незнакомыми людьми в почти голом виде.
Определить, сколько ей лет, было трудно — ее лицо почти полностью закрывали огромные, похожие на крылья бабочки очки. Двадцать? Двадцать пять? Пожалуй, чуть младше меня, но старше ослепительно юной Меты, которая как раз в эту минуту влезала на понтон, потряхивая на солнце золотой гривой.
Турвальд очарованно вздохнул.
— А вот, клянусь честью, явилась сирена. Всю жизнь мечтал встретить сирену.
Светло-карие глаза Меты засияли, я поняла, что память о прекрасном фюрире погребена в волнах под ее ногами.
— Какой мировой плот, верно? Он что, ваш?
Турвальд поклонился так усердно, что чуть не свалился в воду.
— Он к вашим услугам, милые дамы, не только этот плот, но и все, что мне принадлежит. — Он сделал великолепный жест в сторону берега. — Моя пристань, моя лодка, которая в отличие от лодки Йерка изящно покрашена в белый цвет моей собственной персоной, моя лачуга вон там на холме, пивной погреб и мой зубоврачебный кабинет в городе…
— Да ну! Стало быть, ты зубной врач? — И Мета улыбнулась ему, обнажив до обидного безупречные зубы.
— Он к тому же модный зубной врач, — заявил Йерк, сидя в лодке, — все обитатели Эстермальма[5] без ума от него. Разве по нему это не видно?
Виви Анн подняла голову.
— А вот и Хедвиг.
Я увидела только перекат волн и с восторгом воскликнула:
— Неужели это… неужели это она так быстро плывет?
— Она плавает, как тюлень, — ответила Виви Анн. И неожиданно добавила: — Значит, мама осталась одна.
— Я могу отвезти тебя домой, — предложил Турвальд.