Искатели. Свидетели. Творцы
Шрифт:
– Но почему тогда существуют такие подробные описания НЛО и их обитателей?
– Наука апеллирует к фактам, а не эмоциям. А описаниям очевидцев – грош цена. Имеются примеры массовых галлюцинаций. В конце прошлого века на подмостках Европы выступал один гипнотизер. Его спектакли проходили примерно так. Собирается публика, начало представления в 20 часов. Все смотрят на часы: прошла одна минута, десять, полчаса. Занавес не открывается, гипнотизера нет, публика шумит, негодует. Кидаются к двери – заперто. Возмущение достигает предела. И тут выходит, наконец, на сцену артист, его встречают свистом, улюлюканьем. Он молча показывает на часы. Все
– Понятно, но массовый гипноз, он ведь от кого-то исходит?
– Необязательно. Он может быть результатом какого-то чисто природного явления. Например, инфразвук действует угнетающе на психику. Мы знакомы лишь с какой-то долей возможных излучений. Я привел свою гипотезу только для того, чтобы показать: их может быть множество. НЛО – это тайна за семью замками. И будет ли она разгадана в этом веке или ближайшем будущем – маловероятно.
Дело в том, что эволюция человека закончилась уже 20-30 тысяч лет назад. С тех пор мы не меняемся. Мозг не становится более совершенным, это доказано. Поэтому с самого начала мы должны признать очень мрачную истину.
– Грустно получается.
– Да, очень грустно. Человек вовсе не венец природы. В конце прошлого века ученые были самыми счастливыми людьми, считая, что все на свете познается, что наука может объяснить все. Они были уверены, что только время требуется: не сегодня-завтра любое явление будет объяснено! А сейчас, я убежден, существует множество явлений, недоступных нашему пониманию. Рассчитывать на то, что кошка XXI века будет с нами разговаривать, не приходится. Вот и наш интеллект вряд ли усилится. Растет объем знаний, количество, есть и качественные скачки. Но есть и предел наших возможностей, и умственных, и физических. До сих пор, скажем, ставятся новые рекорды прыжков в высоту, длину, в скорости бега. Но бесконечно эти рекорды продолжаться не могут. Уже сейчас известно, что некоторые из них поставлены благодаря допингу. Те же компьютеры, если хотите – тоже допинг.
– Вернемся к передаче. Сколько она длилась?
– 50 минут.
– С ума сойти. 50 минут в прямом эфире – это, конечно, очень сложно.
– Это была очень интересная беседа, которая меня по-настоящему увлекла. Дело в том, что это очень слаженный, сработанный коллектив импровизаторов, в котором каждый имеет свое амплуа: Сева Новгородцев – это центр, светило, ось программы, и два других ведущих. Я, честно говоря, был поражен тому, что передача вышла в эфир без предварительной записи.
– Вы говорили о том, что были еще какие-то вопросы, не относящиеся к теме.
– Алексей Леонидов сказал, что в одной из наших центральных газет были опубликованы результаты опроса читателей: что их больше всего волнует. На первом месте, оказалось, вампиры. На втором – судьба Марианны, чем все это кончится…Но судьба Марианны меня абсолютно не волнует. Что же касается вампиров, то я их очень боюсь, потому что стоит мне открыть свежий номер газеты, как на меня обрушиваются экстрасенсы, биоэнергетики, знахари, ясновидящие. Честно говоря, мне страшно становится за страну. Но тут Сева очень дипломатично отвел этот вопрос в сторону. Дело в том, что в этой программе целенаправленно обходят острые углы нашей действительности.
И,
Черноморец, 26.03.1997
Добрые долги сына лесоруба
Автор: Людмила Курова
Любопытная история произошла с днем рождения Григория Сергеевича Дагдавуряна. На самом деле родился он 27 марта в 1947 году, но была пурга, да так замело все вокруг армянского поселка Четвертая Гунайка под Туапсе, что зарегистрировать новорожденного в районном центре не было никакой возможности. Дату рождения зафиксировали аж 15-м числом мая. Очень удобно получается, когда настроения нет отмечать это событие, – всегда можно сказать, день рождения-то прошел, или, наоборот, еще только будет.
Но это шутка, конечно. А нынче дата – 50 лет, никуда не денешься. Это как порог, за который нужно переступить, оглянувшись назад. Ведь все, что происходит с нами, с нами же и остается. Недаром говорят: у человека можно отнять многое – кроме его воспоминаний. А они переплетаются с почти материальными ощущениями красок, запахов детства, дерзкой юности – того, что было с тобой вчера…
Григорий Сергеевич говорит, что ему всегда везло на людей: родители, простые труженики, дали ему жизнь и материальную опору, учителя из смышленого армянского мальчика, практически не говорившего по-русски, воспитали умницу. Дальше, в институте, тоже были прекрасные преподаватели, которым он вечно будет благодарен за добрую науку. Однако, это он говорит, что везло: везло потому, что сам захотел добиться чего-то определенного в жизни и шаг за шагом шел к цели.
Посудите сами. Отец – лесоруб, мама – домохозяйка, послевоенная семья в сельской местности, где росли сын и еще три дочери. Гриша учился в армянской школе, и другой здесь не было. И поэтапно мечтал о своей будущей карьере таким образом: до четвертого класса хотел стать конюхом, а когда в селе образовался леспромхоз, и вместо лошадей появилась техника, то, само собой, иначе как механизатором себя не видел. Однако в эти годы серьезно заболели родители, и Гриша решил, что непременно сам их вылечит. И в этот момент его еще детской жизни он своим незрелым умом сообразил, что прежде, чем стать доктором, надо учиться и прежде всего знать русский язык. Значит, надо было уезжать. И Гриша отправился в школу-интернат, где русские учителя столь же ответственно подошли к его замыслам.
Парнишка оказался весьма способным, школу закончил с медалью и с хорошим знанием не только русского языка, но и немецкого, который Григорий Сергеевич и до сих пор помнит, удивляя немцев своим баварским акцентом. Был он и победителем многих физико-математических, химических олимпиад, участвовал в шахматных первенствах края. Кстати, Краснодарский мединститут Григорий закончил с красным дипломом. На учебу пришлось зарабатывать самому. Поначалу санитаром в краевой больнице ЗИПа, позже медбратом. А порой своими не подлежащими по профессиональной принадлежности ни к какой грубой работе руками он разгружал вагоны со щебенкой. Помахал с утра до вечера лопатой, зато 18 рублей в кармане. А летом – домой, рубить виноградные колья, по 12 копеек за штуку. Зато сыт, щеголевато одет и всегда девушку можно повести в ресторан. Словом, сам себе хозяин.