Искра божья

Глазырина Елена

Амбруаза как-то по-детски всхлипнул и закрыл лицо испачканными ладонями.

— Эй-эй, так не пойдёт! — запротестовал Пьетро. — Ультимо, посмотри на верхней полке, которая висит над горой тазиков. Там должна стоять пузатая колба с прозрачным раствором. Да не эта! Ты же не хочешь отправить дорогого сеньора Амбруаза на встречу с божьими ангелами прямо сейчас? Дело, конечно, стоящее, но не сегодня… Пусть сначала поведает нам о судьбе Суслика и его норы. Вот-вот. Бери левее. Ага. Это то, что надо! Теперь неси её сюда.

Получив

из рук Джулиано увесистую ёмкость, на треть заполненную бесцветной жидкостью, Пьетро покрутил её перед свечой под разными углами. Для верности он несколько раз перечитал витиеватую надпись на этикетке, а затем откупорил толстую пробку зубами и принюхался.

— То, что надо! — подтвердил де Брамини, протягивая бутыль трясущемуся и всхлипывающему Амбруаза. — Пей, дружище. Обещаю, тебе сразу же полегчает.

Амбруаза дрожащими руками принял дар Пьетро и, поднеся к бескровным губам, сделал один большой глоток. Глаза студиозуса тут же расширились ещё сильнее и полезли на лоб. К лицу прилила кровь. Мужчина часто задышал и попытался что-то сказать своим отравителям, но вместо слов из него вырвалось только клокочущее сипение.

— Дыши, любезнейший, дыши. Вот так, хорошо, — сказал довольный Пьетро, похлопывая студиозуса по спине.

— Чем ты его угостил? — поинтересовался Ваноццо, забирая бутыль из рук ажитированного Амбруаза и принюхиваясь к содержимому.

— Слеза Мадонны — чистейшая aqua vitae^[172]! — провозгласил де Брамини. — Теперь главное — не давать ему воды, иначе мы потеряем человека до следующего утра.

— Итак, сеньор Амбруаза, ты готов отвечать на наши вопросы? — спросил Пьетро, заглядывая в расширившиеся зрачки пришедшего в себя студиозуса.

— Угу.

— Вот и славно. Тогда начнём по порядку: зачем ты пришёл к Суслику?

— Я-я з-заказываю у него м-мази от чирьев и п-прочей дряни, — начал Амбруаза, всё ещё вздрагивая и запинаясь. — С-самому делать не с-с руки, а при д-дворе они п-пользуются спросом. Меня отец по осени у-устроил на практику к фрейлинам её высочества к-королевы Изабеллы. Мороки н-не много, д-доход хороший…

— Это мне известно, — перебил его Пьетро, — говори, что дальше было.

— Д-дальше Суслик сказал, что очень з-занят, и если я хочу п-получить притирания, мне придётся н-немного подождать.

— Чем же он так увлёкся? — поинтересовался Джулиано, поднимая двумя пальцами грязную колбу с отбитым горлышком и разглядывая её на просвет.

— Д-да, как обычно, пытался переплавить с-свинец в золото.

— Получилось? — уточнил Пьетро, насмешливо обегая взглядом по разгромленной мастерской.

— Он утверждал, что да, — ответил Амбруаза, утирая проступившую на лбу испарину.

— Хм, — Пьетро небрежно пошерудил носком сапога среди битых осколков, нагнулся и подобрал с пола тускло поблёскивающий

кусочек жёлтого камня, — интересно.

Де Брамини поднёс камушек к свече и покрутил его в раскрытой ладони и так, и эдак; понюхал, осторожно попробовал на зуб. После чего его губы расплылись в довольной улыбке.

— Не стану обнадёживать вас заранее, надо сначала показать это знакомому ювелиру, — сообщил де Брамини, пряча находку в кошелёк, приятно раздувшийся после очистки карманов покойников в заброшенном палаццо.

— Продолжай, уважаемый, мы тебя внимательно слушаем, — напомнил о себе Ваноццо, тяжело взгромоздившись на край стола и вытянув раненую ногу.

Амбруаза громко сглотнул:

— Я-я, наверное, задремал, сидючи на этом самом стуле. П-потому что память моя меркнет. П-помню только сильный едкий дым, заполнивший всю к-комнату, шум, адский грохот и стук. Осколки с-стекла во все стороны к-как п-полетят. И-и ч-черти, б-б-есы эт-эти… — студиозус опять сильно затрясся, утратив способность к связному повествованию.

Пьетро пришлось влить в него новую порцию воды жизни.

Амбруаза жадно глотнул, блаженно закрыл глаза и откинулся на спинку брадобрейского кресла.

— Эй-эй, сеньор, мы так не договаривались! — возмутился Пьетро, безжалостно хлеща недолекаря по тучным щекам.

Амбруаза приоткрыл осоловелые глаза и икнул.

— Так вот, — продолжил он чуть заплетающимся языком, — к Суслику явились натуральные дьяболловы черти из самой настоящей преисподней. Хари у всех чёрные, клыки с палец длиной торчат в разные стороны, шерсть на них пёстрая, вся дыбом топорщится, и когти, что асиманские ножи! Во такие! — Амбруаза развёл ладони на ширину двух локтей.

Джулиано, чувствуя, что его начинает слегка мутить от потери крови, присел на стол рядом с Ваноццо. К этому времени его приятель уже аккуратно подвернул штанину и на пробу плеснул бесцветной жидкости из бутыли в неглубокую рану на бедре.

— Куда же потом делись все эти черти? — спросил де Ори, шипя и морщась от боли.

— В ад, конечно, сгинули. Куда им ещё деваться? — сонно пробормотал Амбруаза, устраиваясь поудобнее. Он буквально расплылся по сидению, заполняя весь объём жёсткого кресла.

— А Спермофилус? — Пьетро хлёстким ударом ладони вернул студиозуса в сидячее положение.

Амбруаза захлопал густыми невинными ресницами и ответил не сразу:

— Они его с собой забрали.

— А тебя, значит, связали и тут оставили? — де Брамини подозрительно сощурился, разглядывая оплывающего на сидении толстяка.

— Совершенно точно, сеньор Пьетро, — пьяным голосом ответил Амбруаза.

— Ни за что не поверю, чтобы черти побрезговали такой пропащей душонкой, как твоя, сеньор Амбруаза, — задумчиво пробормотал Ваноццо, протягивая склянку с аква вита Джулиано.