Искра божья
Шрифт:
— Я ничего не скажу, — дрогнувшим голосом произнесла она.
— Предлагаю пытать! — сказал Джулиано, не спеша сползая с подиума.
Пьетро и Ваноццо с удивлением воззрились на своего юного друга.
— Ого, не узнаю тебя, Ультимо, — прогудел де Ори, — знатно же тебя достала эта лошадь своим копытом!
— Я всегда знала, что у тебя нет чести! — взвизгнула девица, яростно дёргаясь в крепких путах.
— Но-но, полегче, — предупредил де Брамини, вынимая тонкий нож и приставляя его к подрагивающему девичьему горлу.
Джулиано недобро
Вернувшийся Джулиано поднёс к лицу девушки плотно зажатые ладони.
— Ч-что там у т-тебя? — спросила Дафна.
— Твой самый страшный кошмар, — бархатным голосом прошелестел Джулиано, приоткрывая замок из пальцев.
Пронзительный женский вопль сотряс стены ветхой лачуги барбьери, заставив осыпаться на подоконник отошедшие от рамы чешуйки белой краски. Девица истерично зарыдала и забилась в оплетающей её бечеве:
— А-а-а! Убери от меня это чудовище! Истинным богом и Мадонной-заступницей умоляю тебя, убери-и-и!!! А-а-а!
— Ладно, не ори, — Джулиано, слегка опешивший от такой бурной реакции пленницы, быстро закрыл ладони и прижал их к сердцу, — напугаешь животинку.
— Я-я во всём признаюсь, т-только убери его! — взмолилась Дафна, давясь крокодильими слезами.
— Чем это ты её так припёк? — поинтересовался молодеющий на глазах Пьетро, с любопытством заглядывая приятелю за плечо.
— Это всего лишь паук. Слышал как-то, что она их боится.
— Ты больной на всю голову, ублюдок! — дрожа всем телом, пробормотала Дафна.
Джулиано равнодушно пожал плечами.
— Итак, сеньора, признаёте ли вы, что Спермофилус заставил вас выкрасть упомянутый мной ранее фолиант? — спросил Пьетро, приподнимая редкую бровь.
— Д-да, — помедлив, выдавила Дафна.
Глава 70. Боги, дайте мне сил!
Пронзительный, въедливый колокольчик детского смеха бьёт прямо в темечко, наглым петухом выклёвывает бледные виски.
Не отстаёт.
Звенит! Звенит!
Колотится рассерженным хрустальным мотыльком о ржавую решётку мозга!
— Кто-нибудь, заткните мелкого ублюдка! — собственный хриплый, сорванный голос кажется Арсино чужим, долетающим, словно через плотную воду.
Испуганная женщина в белом гиматии[175] хватает веселящегося ребёнка и уносит прочь.
Лицо младенца скалится вызолоченной маской черепа.
Перед глазами всё плывёт. Качаются взбаламученные обрывистые воспоминания, точно дерьмо в городской клоаке. Плюх-плюх. Толкаются в кости черепа.
Что
Кондотьер трёт ладонями горящее лицо.
— Эй, старик, ты случайно не Бахус? — спрашивает Арсино, тыча тяжёлым кулаком в хилое плечо собутыльника.
— Для вас, благородный дон, сеньор Альберто шегодня будет кем хотите. Могу за Бахуса шойти, могу шыграть Гадэша. Могу побыть Фемитой[176] — шудить и приговор ишполнить, мне вшё подвлаштно ныне, — человек в ржавом шлеме скабрёзно подмигивает и чухает немытую подмышку под мятой разваливающейся лорикой[177].
Беззубое лицо старика ухмыляется. Он подносит к губам глиняную кружку с отколотым краем и цедит разбавленное пиво в дряблый синюшный рот.
Хи. Хи-хи. Хи-хи-хи.
Детский смех всё не умолкает. Всё звенит на одной высокой безумной ноте.
Боги!!! Сделайте же что-нибудь с этой тварью!
— Здравствуйте, сеньор де Вико. Пройдите вот сюда, да в мастерскую. Всё уже готово, не достаёт только вас. Как ваше самочувствие? Что-то вы бледны сегодня? Ах, плохо спалось. Бывает-бывает. Сам порой не могу уснуть. Но у меня есть чудесное средство: пять капель в подогретое молоко и спите всю ночь как младенец, — мерзкий голос знаменитого художника чугунным молотом долбит по голове. — Садитесь. Да не на пол, бог с вами, кондотьер, — гнусный смешок. — Я специально для вас попросил слуг установить это восхитительное мягкое кресло в форме коня. Да-да. К окну. Там лучше освещение. Чудесно. Сегодня прекрасный свет. Он так подчёркивает ваши благородные черты. Вы просто созданы для него, а он для вас…
Бо-о-оги!!! Дайте сил!
Зачем я только дал согласие на эту глупость!
Или лучше дайте мне меч, я заколю этого тупого попугая! И затолкаю все пёстрые перья с его берета ему в з…
— Сеньор, познакомьтесь, это Артезия Джунлески. Её отец — мой добрый друг. Артезия сделает с вас несколько набросков, пока я работаю над основным портретом. Она чудесная ученица. Уверен, у неё большой талант и славное будущее. Да-да, видели бы вы её «Сусанну и старцев».
Расплавленная лава огненных волос под изумрудной сеточкой, строгое платье переливается оттенками молодой смоквы, внимательные живые глаза цвета кипящего мёда в окружении пушистых опахал рыжих ресниц, волнующая линия упрямых губ…
— Что вы так смотрите на меня, сеньор, точно увидели призрак? — голос девушки звучит резко, почти на грани приличия. В нём сквозит вызов.
— Вы очень похожи на мою бывшую жену.
— Что с ней стало?
Бесцеремонный вопрос на несколько мгновений повисает в воздухе.