Искра божья
Шрифт:
Толстяк слабо всплеснул пухлыми руками, давая понять окружающим, что сие для него великая тайна, сокрытая за семью печатями.
— Не я же создал философский камень… — пробормотал он, задрёмывая.
— Экие разборчивые исчадья, — сказал Пьетро, забирая у Джулиано воду жизни.
Глава 68. Набитый дурак
Кое-как приведя друг дружку в божеский вид при помощи медицинских инструментов и остатков зелий, найденных в разгромленном доме Спермофилуса, приятели заспешили обратно в палаццо школы маэстро Майнера. Сеньора Амбруаза, невнятно бормочущего под воздействием aqua vitae, решено было
Ночной Конт гудел от праздных толп разговевшихся верующих, отмечавших грядущее рождение сына божьего. Последний в уходящем году пост закончился, и изголодавшиеся контийцы спешили набить отощавшие животы обильной скоромной пищей, заполнившей лёгкие лотки уличных торговцев. Чего на них только не было: соблазнительно хрустящая сдоба с померанцевыми цукатами, искусительно зажаренные на топлёном масле индюшачьи бёдра и греховно неразбавленное терпкое вино, исходящее тёплым паром. Тысячи факелов, масляных лампад, свечных огней и фонариков запрудили узкие улочки Конта. На всех крупных площадях столицы пылали яркие костры. Соломенные чучела ведьм лежали рядом в ожидании часа праздничного аутодафе. Толпы людей в причудливых пёстрых личинах перемещались от траттории к траттории под громкий смех и звуки весёлой музыки. Чаще всего среди полумасок попадались обычные белые или чёрные, лишённые каких-либо украшений дешёвые поделки из клеёной бумаги. Самые роскошные маски ещё не извлекались из старых массивных сундуков. Согласно обычаю, горожане наденут их лишь в канун праздника, когда весёлый карнавал захлестнёт весь суетный Конт от высокого Палатинского холма до низких и сырых районов джудитского гетто.
Где-то на соседней улице гулко бахнула шутиха, рассыпав в ночи сноп озорных искорок. Джулиано, Пьетро и Ваноццо как по команде втянули головы в плечи и пригнулись, вызвав искренний смех прохожих. Де Грассо чертыхнулся. Силициец зло сплюнул на мостовую. Де Брамини нервно дёрнул щекой. Дневная мушкетная пальба в заброшенном палаццо ещё давала о себе знать, пробегая тревожным ознобом вдоль хребта при звуках выстрелов.
Лишь спустя час компания наших героев добралась до площади Цветов. Пьяццо гудело от громогласной толпы весёлых молодчиков. Шумные студенты-медики часто прикладывались к винным кружкам и азартно резались в кости прямо на широких ступенях Академии, пользуясь милостью одного из папских эдиктов, разрешавших азартные игры во время рождественских праздников. Часть юношей толпилась у большого костра, передавая по кругу пузатый кувшин с разбавленным новелло. Окна «Последнего ужина» горели в ночи тёплыми маяками.
Свежий воздух определённо пошёл на пользу недолекарю. Теперь он почти не спотыкался и вполне уверенно стоял на своих двоих, особенно, когда приятели направляли его мягкими тычками под рёбра.
— О, знакомые чертяки! — внезапно воскликнул Амбруаза, тыча подрагивающим пальцем куда-то в шумную толпу гуляк, собравшихся за фонтаном Асклепия.
— Где? — уточнил Джулиано, привставая на цыпочки, чтобы получше разглядеть увиденное вечным студентом.
— Да вот же, ик, топают к «Ужину»! — ответил Амбруза, расслабленно повисая на плече де Грассо.
И точно: через запруженное людьми пьяццо не спеша двигались три человека в длинных чёрных балахонах. Их лица прикрывали гротескные деревянные личины с грубо намалёванными клыкастыми мордами бесов, торчавшие
— Думаешь, это те, что приходили к Спермофилусу? — спросил Ваноццо, приподнимаясь на носочки, чтобы последовать примеру более высокого товарища.
— Да где они? Кто там? Покажите мне, — задёргался отчаянно подпрыгивающий на месте низенький Пьетро.
Амбруаза издал губами неприличный звук и добавил нетрезвым голосом:
— Извини, друг. Ик, не хочу шутить про твой рост — это низко, нужно быть выше…
— Хватит паясничать! — оборвал его Ваноццо. — Говори, это те черти, которые утащили нашего барбьери?
— Может, эти, а может и нет, — меланхолично протянул Амбруаза, лениво покачиваясь с пятки на носок добротных замшевых туфель, — черти для меня все на одно лицо.
— Я вижу ещё одного прислужника Дьяболлы. Идёт к приятелям с мешком за плечами, — сообщил зоркий Джулиано.
— Предлагаю оставить Амбруаза здесь, на площади и проследить за бесами, — сказал Пьетро, недобро зыркнув на недолекаря.
Джулиано потёр туго перетянутый саднящий бок и вопросительно посмотрел на хмурого Ваноццо, поджавшего раненую ногу, чтобы дать ей отдых.
— А можно я тоже останусь с сеньором Амбруаза? Страсть, как не хочется волочиться через весь Конт к какому-нибудь грязному подвалу в этаком состоянии, — предложил де Ори.
— Твоё право, — легко согласился Пьетро, — идём, Ультимо.
Джулиано замер в нерешительности, взвешивая в уме открывающиеся ему перспективы. Что лучше: попасть в подозрительный ведьмовской вертеп, где он сможет выпить в тепле кружечку имбирного пива, или тащиться за Пьетро к чёрту на рога, рискуя по дороге истечь кровью?
Де Брамини не дал ему додумать эту мысль. Ухватив приятеля за рукав, он почти силком поволок его вдогонку за удаляющимися с площади людьми в масках адских бестий.
Ваноццо и Амбруаза постояли немного, глядя вслед удаляющимся друзьям, и, поддерживая друг друга, нетвёрдым шагом направились в «Ужин».
«Черти» кружили в потоках встречных людей без видимой цели. Через пару улиц к ним присоединился ещё один ряженый бес, а на перекрёстке Виа Джулиа и Молочной чёрнорясная ватага разделилась пополам.
— Что будем делать? — спросил Джулиано.
— Ты за правыми, я за левыми, — быстро предложил Пьетро, — встречаемся в школе ближе к полуночи или как получится.
Толпа густела. Бредя в людском киселе, Джулиано чувствовал постоянные тычки в спину и бока: особенно его донимал раненый правый. Наскоро зашитая суровой ниткой рана кровоточила. Бок то и дело ныл, заставляя юношу скрипеть зубами от боли. Несколько раз де Грассо казалось, что он потерял преследуемых, и измотанный юноша подолгу кружил на месте. Но Мадонна была милостива к настойчивому храбрецу, и черти находились вновь, мелькая на самой границе зрения в какой-нибудь малоприметной подворотне.
Проходя через площадь Святого Федерико, Джулиано ощутил, как чьи-то липкие руки неловко вцепились в его потасканный кошель. Опознав в несостоявшемся воришке знакомого Адольфо, юноша с удовольствием оборвал сорванцу уши. Вся злость, раздражение и усталость, накопившиеся за день в душе де Грассо, разом выплеснулись на незадачливого карманника, пережившего одно из самых неприятных мгновений в своей короткой бестолковой жизни.
Выпустив пар, Джулиано поискал глазами чертей и вовремя успел заметить чёрную спину одного из ряженых, скрывающуюся в неприметной калитке аскетичного фасада обители Святого Доминика.