Искры на воде (сборник)
Шрифт:
Месяц и звёзды ещё больше набирали силу и, отражаясь в снегу, сделали всё светлым и сверкающим. Даже далёкие ели, прикрытые шапками снега, словно свечи, испускали лунный свет. За окном стало совсем светло.
Светло стало и в доме. Лиза лежала на спине, склонив голову набок, по щеке сползала слезинка.
— Лизонька, что с тобой, — встревожился Родион.
— Разве так бывает? Сначала вспыхнули звёздочки и закружились, потом запели птицы, и я полетела куда-то. Боже мой, как же мне было хорошо, а вот теперь лежу и реву, не могу понять: то ли это было со мной,
— Плачешь отчего?
— От счастья. Только у меня есть ты, ни у кого такого нет. — Она подняла голову и внимательно посмотрела на него. — Конечно, нету. Родя, это всегда будет такое счастье?
— Будет, — ответил он и прижал к себе жену.
— Какой же ты вкусненький. — Она стала целовать его медленно и старательно.
Когда он попытался в шутку уклониться от её поцелуев, она сказала:
— Не мешай! — Потом обняла его крепко и затихла.
Через некоторое время Родион услышал ровное размеренное дыхание спящего человека.
А звёзды всё заглядывали в окна, искрились вокруг, пока откуда-то из-за леса не наползли тучи и, словно шторой, прикрыли свет.
Утром гуляние продолжилось. Длилось оно ещё три дня, переходя из одного дома в другой. Даже собаки перестали лаять на гуляющих людей — просто крутили головами и хвостами.
Через неделю уехал и Хрустов, захватив с собой Аннушку. Перед отъездом он поговорил с молодыми, передал им свои подарки.
— Не стал дарить при всех, чтобы не привлекать внимания. Здесь драгоценности. Пригодятся, жизнь, она длинная, а это тебе отдельно. — Он подал дочери небольшую шкатулку. — Там украшения, от матери остались, теперь твои будут.
У Лизы навернулись слёзы, она уже привыкла, что матушки нет, но каждый раз при упоминании о ней приходили слёзы.
— Спасибо, батюшка, — прошептала она.
— Вот что я тебе скажу, дочь: посмотрел я на всё здесь и ещё раз убедился, что лучше жить в бедности и дружбе, чем в богатстве и одиночестве, ты характер свой уйми и привыкай тут. Пока поживите здесь, а там видно будет, место у вас ещё есть. Надо в деревне пожить, пока не утрясётся всё.
— А мне нравится здесь, — сказала Лиза своим обыкновенным тоном, — и муж у меня здесь. А мне без него нельзя, как же мне теперь без него?
— Вот и хорошо, что так. А мужа тебе никто не навязывал, сама выбрала, теперь и слушайся: жена должна покорность проявлять мужу.
— Кто это сказал? — спросила дочь.
— В Писании сказано, — ответил отец, улыбаясь.
— Раз в писании сказано, значит, буду проявлять покорность, — неожиданно быстро согласилась Лиза.
Хрустов обнял и расцеловал молодых, пожал руку Евсею, вышедшему проводить теперь уже не только компаньона, но и свата, сел в кошёвку и укатил.
— Пошли к нам, что ли, — позвал Евсей, — Ульяна сготовила постряпушек, зовёт чаёвничать.
— Ура! — закричала Лиза и побежала в дом.
Братья переглянулись и заулыбались.
— Теперь все свои обязанности я исполнил: вырастил тебя, вот оженил, думал, что не получится с этим делом, а теперь ты уже сам с усами. Рад я, брат, что и у тебя сложилось, теперь только
В окно раздался стук, дочка Нюшка звала в дом.
У печки женщины секретничали.
— Не расхотелось быть замужем? — спросила Ульяна.
Лизавета закрыла глаза, закрутила головой и выдохнула:
— Нет!
— Вот и хорошо, вот и тебе досталось нашего бабьего счастья кусочек. Когда всё хорошо, тогда и муж хороший. И утром, и вечером накормить его желание есть, посидеть с ним за столом, а как плохо — всё валится их рук, и на мужа глаза бы не смотрели. Вот такая жизнь. Будут ещё и неурядицы, ты не раздувай их сильно, покажи свой характер немного, чтобы с тобой считались — и всё.
Много ещё чего говорила Ульяна, только Лиза не всё принимала для себя. Хотя во многом Ульяна была права: у неё судьба не так сладко сложилась, но смогла и она счастье себе устроить.
После Рождества Родион принялся доделывать баню. Не как у всех, по-чёрному, а такую, какую он присмотрел у Хрустовых в Тайшете: чистенькую, побеленную, чтобы и дымом не пахло, а самое главное — в саже не вымажешься. Сруб для бани, крытый драньём, стоял уже несколько лет и ждал. То не доходили руки, то на службе был. Ещё летом он заказал в Камышлеевку кузнецу трубу, заваренную с одного конца. По осени собрал печь, и в широкий дымоход наложил камней, приделал дверку, чтобы поддавать пару. Трубу с заваренным концом вмонтировал в топку, а другой конец, открытый, закрепил в кадке на пятнадцать ведер. Внизу прорезал круглое отверстие, вставил трубу, чтобы она заходила до середины кадки, и законопатил её снаружи. Воду наливали в кадку, а она через трубу нагревалась в топке. Было очень удобно: не нужно кидать горячие камни в кадку, чтобы греть воду. Оставалось застелить кусок пола, сделать полки в парной и скамейку в предбаннике. Предбанник был небольшой и нагревался вместе с баней, но в нём всегда было прохладней, чтобы отдыхать после парной.
С утра Родион взялся за это дело, чтобы к обеду закончить и затопить свою баньку.
— Я где-то это уже видела, — сказала Лиза.
— У вас такая, в Тайшете.
— И правильно, а то я не могу привыкнуть к другой, прошлый раз и сама вымазалась и бельё сажей покрасила.
— Теперь удобно будет.
Пришёл Евсей. Сел в сторонке и смотрел на диковинное устройство. Такой бани не было ни у кого в деревне.
— Приду опробовать, какой у ней жар, может, и себе слажу такую же. Удобная штука.
— В этой бане и дров меньше надо: протопилась — закрыл трубу. Вот здесь открыл дверцу — и поддавай сюда кипяточком.
— Я уже вижу, где высмотрел такую?
— У тестя своего пришлось помыться после поезда, так понравилось. Решил ещё летом собрать, да всё тянул чего-то — вот и настало время.
— Сруб долго стоял без дела.
— Стоял и стоял, одному много ль надо, а теперь и сгодился.
— Мы сегодня тоже топим баню, приходите.
— Хочу с обеда затопить эту, проверить, как вышло.