Искры на воде (сборник)
Шрифт:
Антип ощупал кости Шагапа.
— Ну что, обсох? Руки, ноги целы? — спросил Антип.
— Целы, — сказал Шагап.
— Остальное до свадьбы заживёт. Ладно, я пойду.
Он вышел за дверь и уже оттуда сказал:
— Шагап, у тебя конь, как собачонка, никуда не отходит. Где хозяин, там и он. Ты его не ругай, всякое случается — скотина всё ж. Человек с разумом, а что только ни творит.
— Я знаю, он не виноват.
— Ишь, голос услышал, ушами стрижёт. Хорош у тебя конь. Такого в плуг жалко ставить,
Шагап покраснел, словно хвалили его самого.
— Чего случилось? — спросил Никита, молчавший до сих пор.
— Маркиз сбросил, — ответил Шагап. — Сперва понёсся, как сумасшедший, а потом в реку бросил меня. Шибко я ударился головой, отец твой достал меня из воды.
— По-чудному ты назвал его. Где такое слово взял? Что такое — маркиз?
— Дашка Антонова читала книжку, я и услышал. Что это такое, я не знаю. Наверное, что-то хорошее, как у меня конь.
— Ладно, пойдём домой, — сказал Никита, вытирая руки.
Вороной жеребец, успокоившийся, не отходил от кузницы. Когда
Шагап вышел, конь поднял морду и фыркнул.
— Иди, ты меня сбросил, — проговорил Шарап, отворачиваясь.
Конь зафыркал сильней, потом медленно побрёл следом.
— Гляди, прощения просит, — удивился Никита.
— Он всё понимает.
— А ну-ка, прости его, чего делать будет.
Шагап погладил коня по лбу. Тот замотал головой, пристроился рядом и пошёл наравне.
— Это ж надо? Ты специально его учил?
— Нет, он с сосунка со мной, привык. Знает, что я хочу.
— Маркиз. Чудно как-то, — сказал Никита и повернул домой.
Шухрат только покачал головой, когда сын пришёл домой. Мать
пригрозила ухватом, но ругаться никто не стал. Чего ругаться, если конь понёс? Раз сегодня обошлось, значит, Аллах милостив к их сыну. Не дал им Бог больше детей, сколько молилась Фатима, сколько просила. Наверное, после того и стал Шухрат ослабевать в вере. Перестал молиться, как раньше. Ничего в жизни не переменилось, значит, достаточно и того, что есть. Но кроме всего есть у Шухрата мечта — женить Шагапа. Парню восемнадцать лет, пора женить — и обязательно на татарке. Много татар в Тайшете. Поедет Шухрат в Тайшет присмотреть невесту сыну. Маленько ещё соберёт денег на калым и поедет.
27
Селезнёвы жили просто, были рады каждому дню. Легкие на подъём, пребывали в нужде, но не унывали. А когда появилась возможность куда-то поехать, да ещё за казённый счёт, да за счастливым будущим, то они ни минуты не сомневались, что это им как раз и надо. Два сына, уже достаточно взрослых и смышлёных, да младшенькая дочь — вот и всё богатство, что было нажито. Взяв с собой детей, поклонились деревне, в которой ничего не осталось, кроме полуразрушенной избушки, и пошли прочь.
Осели в Камышлеевке и радуются теперь жизни.
Камышлеевка понравилась Селезнёвым сразу. Деревня стояла на чистом, сухом месте. Кругом лес, речка под горой. Главное, люди были в одинаковом положении. Все приезжие. В отличие от других, Селезнёвы не вспоминали прошлое, ничего хорошего там не было, а радовались настоящему. Сосед Андрей Козлов спрашивал:
— Ты чему, Витька, радуешься?
— Хорошей жизни радуюсь. Живу, как наш бывший помещик. Пара коней есть, пара коров, овцы, куры… Ну, куда с добром лучше жить? Как посмотрю, так смеюсь, что я, пожалуй, побогаче помещика.
— Это как? — недоумевал Андрей.
— Помещик своего богатства не знал. Был у него управляющий, вот тот знал, где помещика добро, а где уже не его. А я сам знаю, где моё, а где не моё. Тот управляющий умел прибрать к своим рукам, что плохо лежало. Так что помещик не мог радоваться своему, а я могу. Вот ты, Андрей, тоже не можешь радоваться, ты не из помещиков, случаем?
— Какой я помещик, если с тобой вместе приехал?
— Скрытый. Наверное, по вечерам вытаскиваешь свои денежки да пересчитываешь, — на полном серьёзе говорил Витька.
— Чего бы я тогда поехал к чёрту на кулички, если бы денег было много? Сам рассуди.
— Так я и рассуждаю. Ты же поехал не за свои деньги, а за казённые, а свои припрятал. Вот, можно сказать, и удвоил свои капиталы.
— Ты чего метёшь? — возмутился Андрей
— Метёт метла, да всё с угла, а ты к себе пригребаешь.
— Да ты! Да ты, что думаешь? Просто так на человека поклёп! Что думаешь, на тебя управы не найдётся? — ругался сосед.
— Да.
— Что, да?
— Ты угадал, не найдётся, — спокойно сказал Селезнёв.
Андрей почувствовал подвох.
— Это почему? — уже спокойней спросил он.
— А кто её искать будет, управу эту? Ты не пойдёшь, а мне твоя правда не нужна.
— Ты, Витька, склизкий, как налим. Вроде вот он, а возьми его, и зла на тебя не остаётся.
— А я-то старался, думал: сейчас поругаемся с соседом, потом мировую выпьем. Вся пьянка пропала.
— Ну тебя к чёрту. — Андрей плюнул под ноги и пошёл домой.
— Вот так всегда, — крикнул вдогонку Витька, — пообещают выпить и не дадут, только и остаётся — смеяться. Эй, помощники! — крикнул Витька сыновьям. — Давай работать.
Они втроём достраивали новый хлев. Старый был ещё хорош, но маловат, для всей скотины не хватало. Теперь будет в самый раз.
— Что рты разинули? — спросил он сыновей. — На речку удрать хотели?
— Была надежда, что вы с соседом сообразите на двоих, — сказал Вовка. — Тогда бы и можно было.