Искушение чародея (сборник)
Шрифт:
— Уходите, — тихо попросил Павлыш. Он сознавал, конечно, что гости его не понимают — лингвист, как и почти все приборы, вышел из строя при взрыве. Но что еще можно было сделать? — Пожалуйста, уходите. Так будет лучше всем.
Аборигены переглянулись. Затем предводитель поднял глаза к небу, развел руки в стороны и заговорил на гортанном отрывистом языке. Когда он замолчал, четверо крепышей подняли носилки с больным и неуверенно, по шажку, начали приближаться.
— Не надо, — взмолился Павлыш. — Не сейчас. Приходите потом, когда мы будем готовы вас встретить. Дайте мне умереть так, чтобы не брать греха на душу…
Можно ли считать грехом то, что ты совершил не со зла, а просто по ходу жизни, потому что
Катер был разбит, спецкостюм — прожжен, шлем — расколот. Это означало, что туземцы беззащитны перед полчищами микроорганизмов, населяющих тело землянина. Даже его дыхание могло вызвать у хозяев планеты эпидемию, сравнимую с чумой.
Павлыш помнил трагедию, разыгравшуюся на Гарре, — одной из планет системы Мерака. Тогда люди уже применяли биоблокаду, но почему-то плохо задумывались о том, что сами несут смерть. И в результате таки ее принесли. Как выяснилось позже, роль ненасытного убийцы досталась безобиднейшей земной бактерии, родственнице кишечной палочки. Перейдя к аборигенам, она вдруг мутировала самым неожиданным образом. И прежде чем пришельцы, кляня себя за неосмотрительность, создали вакцину, болезнь успела выкосить десятки тысяч гарриан…
— Уходите… — уже не проговорил, а простонал Павлыш. Он потянулся к фантоматору, чтобы сотворить еще одного монстра — самого отвратительного и свирепого. Но сломанные ребра напомнили о себе — правую сторону груди словно прожгло огнем. В голове зазвенело на все лады, перед глазами растекся багровый туман, и сквозь его пелену Павлыш скорее угадал, чем увидел, как аборигены подошли вплотную и опустили носилки.
После этого они, подолгу воюя с каждой застежкой, начали снимать с него спецкостюм. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем это им удалось. К тому времени Павлыш уже закрыл глаза и балансировал на грани яви и бреда. Вдруг он почувствовал, что его тело ощупывают тонкие пальцы.
Они нежно, почти неощутимо, скользили по краям ожогов, обследовали раны и кровоподтеки, задерживались над сломанными ребрами, каким-то образом выявляя внутренние очаги боли. «Тоже доктор, как я. Только первобытный», — подумал Павлыш и, чувствуя, как на душе теплеет, доверился этим добрым пальцам.
Некоторое время спустя он ощутил, как к его губам поднесли сосуд с питьем. Павлыш послушно хлебнул горькой жидкости, от которой у него запылали язык и небо, и вскоре заснул.
Травник шел вдоль ряда воткнутых в землю кольев и развешивал на них растрепанные пучки мха-багрянца. Семь-восемь дней сушки — и можно заваривать. Лучшее средство от черной трясучки!
Встреча со стрекальщиком, конечно, не могла пройти бесследно. Целитель сильно припадал на правую ногу, а левую, почти не гнущуюся в колене, неуклюже подворачивал носком внутрь. Но тем, кто совсем недавно видел его беспомощным, угасающим, даже эти нескладные движения могли показаться чудом.
Послышались приближающиеся шаги. Неторопливые, уверенные, они выдавали человека, наделенного властью. «Знающий!» — угадал Травник и лишь затем обернулся.
— Живи и здравствуй! — В уголках глаз у жреца притаились смешинки. — Вижу, теперь царство мертвых дождется тебя не скоро.
— Здравствуй и ты! — ответил Травник, опуская на землю корзину со мхом. — Если боги позволят, еще похожу по этому свету. А ведь недавно с ним прощался… Кто бы мне сказал, что встану и пойду — ни за что не поверил бы. Вот ты у нас Знающий, тебе все тайны открыты. Как объяснишь такое чудо?
— Все тайны открыты только богам, — уклончиво ответил жрец. — Но эту Умдуман мне поведал, хотя его речь совсем не похожа на нашу. Он говорил и тут же изображал сказанное руками. А еще делал рисунки. Много-много рисунков маленьким предметом, оставляющим
— Я был уверен в своих снадобьях, — не без самодовольства сказал Травник. — Больше, чем в том, что доберусь до Кривого утеса живым. Позволь спросить: где сейчас Умдуман?
— Чинит свою лодку, чтобы вознестись на небо. Или хотя бы подать знак другим богам. Он просил поблагодарить тебя. А еще — не называть его Умдуманом, поскольку там, в кругу богов, у него есть другое имя. Однако я посчитал, что нам, населяющим нижний мир, рано знать его. — Жрец помолчал. — Я вижу, Травник, ты еще хромаешь, но скоро совсем поправишься. Попомни мои слова: через несколько дней будешь бегать, как молодой пятирог!
Знающий кивком простился с целителем и направился к своей хижине. Не доходя до нее, он остановился, поднял посох и описал набалдашником круг. Потом заговорил, обращаясь к высокому небу:
— Прости меня, Умдуман! Я знал, что пришелец — не ты. Мои слова соплеменникам были ложью, но ложью во спасение. Ты велик и грозен. И если считаешь, что я виноват перед тобой, покарай меня на месте.
Жрец стоял и ждал. Над ним несколько раз пронеслась туда-сюда стайка огнекрылок, но больше ничего не происходило. В глазах у Знающего снова заплясали смешинки. Он поднял руку к лицу, чтобы скрыть улыбку, и зашагал к дому.
Сергей Звонарев. Далекое, близкое
— Мы живем в тисках необходимости, — сказал Сергеев. — Мы живем всегда между двух зол, между трех зол, между множества зол. И остаемся людьми, потому что всегда думаем.
Уже темнело, поэтому прощание со Старым было недолгим.
С неба моросило, как и все последние недели этой дождливой весны. На дне могилы образовалась лужа. Старый лежал в гробу из кривых, с неровными краями досок, между которыми зияли темные щели. Крышку закрыли. Сергеев сказал несколько слов, показавшихся Олегу слишком сухими, потом бросил первую горсть. За ним Олег и Дик с Марьяной. Казалось, она хочет что-то сказать, только не знает что. Земля рядом вдруг вспучилась, вылез гриб. Марьяна опустилась на колени, взяла его и, быстро осмотрев, сунула в мешок у ног. Потом поднялась, опираясь на руку Дика: живот был заметен даже под плащом.
Помолчали недолго.
— Пора, — сказал Сергеев.
Олег взялся за лопату. Тяжелая липкая земля ударилась о крышку гроба. Засыпав могилу, они вместе с Диком положили сверху плиту из сланца. Выбить даты жизни Сергеев не успел.
Двинулись назад, к поселку. Дождь припустил с новой силой, на тропинке приходилось обходить лужи. Из них выползали червяки, то и дело меняя цвет.
Один за другим прошли через калитку. Олег услышал, как всхлипнула Марьяна — наверное, вспомнила, как все случилось. Хищник напал днем, такого раньше не было, сломал изгородь и помчался по улице, к играющим детям. Ближе всех к ним оказался Старый. Копье было у него под рукой, и он успел его метнуть, но не очень удачно: только поранил медведю лапу. Тот бросился на обидчика. С одной рукой и без оружия шансов у Старого не было. Когда подоспели Дик с Вайткусом, медведь его уже задрал.